Тарен-Странник - Ллойд Александер (1967)

Путники двинулись дальше. Спустя несколько дней они достигли Великой Аврен, перешли ее вброд и устремились на запад вдоль зеленых склонов высокого берега реки. Потом с неохотой свернули от нее на север, в дикие края. Тарен видел, как Гурги все больше мрачнеет и глаза его наполняются тревогой. Он и сам был обеспокоен не меньше. Чем ближе они подступали к Болотам, тем сильнее одолевали его сомнения. План, казавшийся таким разумным в Каер Даллбен, теперь представлялся ему опрометчивой и опасной затеей. Порой Тарен даже сознавался себе, что если бы Гурги повернул своего пони и устремился обратно домой, он бы с удовольствием последовал его примеру.

Еще через день впереди показались Болота, тоскливые и отвратительные, словно весна сюда и не наведывалась. Вид и стойкий гнилостный запах Болот, неподвижность затянутых бурой ряской луж наполнили Тарена отвращением. Раскисший торф с чавканьем засасывал копыта Мелинласа. Маленький пони боязливо фыркал. Приказав Гурги держаться поближе и не отклоняться ни вправо, ни влево, Тарен осторожно направлял коня сквозь заросли высоких тростников. Здесь почва была упругой, и он старался не заступать за кромку твердой земли, продвигаясь у самого края топей.

Самый безопасный путь вглубь Болот шел по узкому перешейку, и Тарен хорошо помнил эту тропу. Здесь, когда они с Эйлонви, Гурги и Ффлеуддуром искали Черный Котел, напали на них Охотники Аннуина, и те страшные мгновения вновь и вновь являлись Тарену в ночных кошмарах. Отпустив поводья, чтобы Мелинлас сам выбирал дорогу, он кивком поторопил Гурги и углубился в Болота. Конь, осторожно переступая, копытами отыскал под водой цепь невысоких кочек, а преодолев опасный участок и выбравшись на твердую почву, без понуканий перешел в галоп. Пони изо всех сил поспешал за ним, как будто боялся остаться в одиночестве среди погибельной топи. За кривыми деревцами в конце узкой лощины Тарен остановил коня. Впереди виднелась хижина Ордду.

Прилепившаяся к крутому склону, наполовину скрытая пожухшим дерном и сухими ветками, хижина эта выглядела еще более разрушенной, чем прежде. Соломенная крыша, похожая на огромное птичье гнездо, совсем осела и нахлобучилась по самые окна. Паутина плесени расползлась по стенам, которые готовы были, казалось, вот-вот рухнуть и рассыпаться. У покосившейся двери стояла сама Ордду.

Тарен спрыгнул с лошади. Сердце его бешено колотилось. Стараясь высоко держать голову, он в полной тишине, нарушаемой только громким лязгом зубов Гурги, медленно двинулся к хижине. Ордду внимательно наблюдала за ним острыми черными глазками. Если крохотная колдунья и удивилась, то виду не подала, только чуть склонилась вперед и внимательней вгляделась в Тарена. Ее платье, похожее больше на бесформенный балахон, чуть трепетало на ветру у колен, в спутанных волосах поблескивали драгоценные гребни и шпильки. Она быстро кивала, явно очень довольная.

– Вот так так! – закурлыкала Ордду. – Дорогой маленький птенчик и… как его бишь! О, как ты вырос, мой утенок! Теперь тебе, пожалуй, в кроличью нору не протиснуться! Входи, входи, – заторопила она, делая приглашающий жест. – Ты такой бледный, несчастный. Уж не заболел ли?

Тарен, охваченный неясным беспокойством, последовал за ней. Гурги, трясясь всем телом, прижался к нему.

– Страшно, страшно, – тихонько хныкал он. – Гурги знает, ее ласки хуже опаски!