Трансляция - Лиам Браун (2017)

– Вот! Обычная штука, ничего особенного. Распространено в мире так же, как удаление зубов. А вы понимаете основной принцип обследования? Мы используем магнитные поля и радиоволны для, скажем так, трансляции человеческого тела, в данном случае – мозга Кати.

Дэвид переводит взгляд на экран. Овощ вспыхивает желтым цветом. Дэвиду кажется, что мозг Кати трещит, как гроза над поверхностью чужой далекой планеты.

– Что это? – спрашивает он.

– Зона повышенного кровотока. Такой тип сканирования предназначен для отслеживания активности головного мозга. Желтые пятна сообщают, какие части мозга Кати работают сейчас интенсивно.

Дэвид безучастно смотрит на Ксана.

– Вы слыхали о теории левого и правого полушарий? Левое связано с творчеством, а правое отвечает за логические задачи. Это, конечно, дикое упрощение, пришедшее к нам из девятнадцатого века. Вообще-то правильней говорить, что каждая из семи тысяч мозговых зон ответственна за разные конкретные функции. Поэтому, изучая, какие части мозга активны, мы можем получить некоторое представление и о чувствах. К примеру, если вы посмотрите на зону активности вокруг Катиной лобной доли, то сделаете вывод о том, что Катя спокойна.

Дэвид глазеет на изображение. Теперь перед ним – серые и черно-желтые пятна. Он пожимает плечами. Слова Ксана ничего для него не значат.

– Теперь это уже древняя технология, – продолжает Ксан. – Но если мы можем определить конкретные мысли и отличить их от расплывчатых чувств, то кое-что становится крайне интересным. Оказывается, неврологически мозги большинства людей удивительно схожи между собой. Когда и вы, и я думаем о собаке, мозг создает похожую картину. Распознав и расшифровав данную закономерность, мы можем с высокой степенью уверенности предугадать, кто о чем думает, просто наблюдая за мозговой активностью. Вот, сейчас я вам все продемонстрирую!.. Кэт, милая, вспомни, что ты съела на завтрак сегодня утром?

Почти сразу же белая стена слева от Ксана дрожит, и на экране появляется глянцевое красное яблоко. Хотя изображение узнаваемое, оно не вполне фотографическое. В нем есть что-то нереальное: очертания размыты и постоянно смещаются. Картинка окутана вихревым серым туманом.

Дымчатый мираж.

При виде яблока Ксан смеется.

– Класс! Столько усилий – ради самой важной трапезы дня!

– Но как же ты?.. – спрашивает Дэвид, переходя на «ты».

Бородатое лицо Ксана мерцает от экранного света.

– О чем? О камере в ее мозгу? – хохочет Ксан. – Оказывается, хотя и довольно просто распознать, кто о чем думает, но очень трудно понять, кто как думает. Я приведу пример. Если бы я подключил тебя и Катю к этому устройству и попросил поразмышлять о какой-нибудь собаке, вы оба, скорее всего, подумали бы о совершенно разных животных. Даже если бы я сказал вам конкретнее – вообразить пуделя, – ваши мысленные картинки имели бы принципиально разные отличия. Как всегда, проблема в контексте. Есть ошибка, которую совершают большинство людей: они считают, что мозг – нечто вроде компьютера, и наши мысли и воспоминания похожи на файлы, которые только и ждут быть нажатыми и открытыми. На самом деле все обстоит как раз наоборот. Мысли не появляются в изоляции. Они накапливаются вместе с нашим жизненным багажом: личным опытом, который мы приобретаем день ото дня. Поэтому когда вы оба размышляете о пуделе, ты можешь вспоминать о домашнем питомце своей тетушки – псине по кличке Фидо. А Катя может представить кого-то другого.

Дэвид чешет затылок и поправляет очки. Он запутался.

– Если система не показывает, о чем думает Катя, то что она нам демонстрирует?