Беглая монахиня - Филипп Ванденберг (2011)

— Ах да. — Слепой библиотекарь глубоко вздохнул. — Папские ищейки действительно забрали все книги Тритемия, но, да будет замечено, книги, а не рукописи, по которым эти книги печатались!

— Вы хотите сказать, что эти манускрипты все еще находятся в аббатстве? — Свинопас напряженно уставился в мертвые глаза Люциуса.

Глаза старика, как обычно, смотрели немного мимо, что приводило в некоторое смущение каждого собеседника. Люциус ничего не ответил. Вместо этого он целенаправленно, словно зрячий, подошел к глиняному кувшину высотой в три сажени, какие стоят в любой библиотеке, наполненные водой, чтобы облагородить сухой пыльный воздух. Однако вместо воды в кувшине были спрятаны шесть свернутых в трубочку рукописей. Брат Люциус склонил голову и большим и указательным пальцами коснулся страниц, прислушиваясь к их шелесту.

Потом молча протянул одну из рукописей Венделину Свинопасу.

Тот, не переставая удивляться, прочел на титульном листе: Polygraphiae libri sex.

— Шесть книг о полиграфии, — пробормотал он себе под нос, — посвящено императору Максимилиану. — Венделин помолчал. — Брат Люциус, а как вы распознали именно эту книгу? Или вы вовсе не утратили зрение, а просто вводите меня в заблуждение по каким-то причинам?

Люциус кивнул, что отнюдь не означало согласие. Напротив, в движении его головы сквозила грусть.

— Как бы я хотел, чтобы это было так, — вздохнул он. — Но, как я уже говорил, слепые видят иначе. Я узнаю бумагу по шуршанию, которое она производит. Между прочим, Тритемий уже не застал выход этой книги, она появилась лишь спустя два года после его смерти.

— Вы полагаете, это сочинение могло бы содержать ключ к эпитафии?

Брат Люциус пожал плечами.

— Во всяком случае в «Полиграфии» Тритемий приводит все известные шифры. В том числе и те, которые придумал сам, как, например, Tabula recta.

— Tabula recta? Квадратная доска?

— Совершенно верно. Вы об этом еще не слышали?

— Если честно, то нет.

Люциус вновь повернулся к глиняному кувшину и вытащил, предварительно ощупав содержимое, пятую часть «Полиграфии». Не без гордости протянул ее Свинопасу.

— Примерно посередине вы найдете Tabula recta, квадратную доску с написанными по горизонтали и по вертикали буквами алфавита. Каждая строка, следующая за первой, сдвинута на одну букву влево, так что во второй строке алфавит начинается не с А, а с В, третья — с С и так далее. Если бы Иоганн Тритемий зашифровал мое имя Lucius, вышло бы Lvelyx.

— Мне очень жаль, — пробурчал Свинопас, — но я этого не понимаю!

— Все очень просто! — воскликнул брат Люциус, задрав голову и глядя на потолок, — L в первой строке остается без изменения. Под U, второй буквой моего имени в первой строке, во второй стоит V, вместо С в третьей строке стоит Е, вместо I в четвертой строке стоит L, вместо U в пятой — Y, и S в конце моего имени в шестой строке превращается в X. Так из Lucius становится Lvelyx.

— Теперь понимаю! — возбужденно произнес Свинопас, скользнув глазами по мнимому буквенному хаосу в таблице.

Они начали вместе расшифровывать разрушенную надпись по системе Tabula recta Тритемия. При этом складывалось впечатление, что слепой брат Люциус держит запутанную таблицу со всеми буквами в голове.

Свинопасу с трудом удавалось поспевать за ним и записывать результат на листке бумаги. Получилось бессмысленное нагромождение букв. Свинопас в ярости швырнул сангину об стену и подпер голову руками.

— Попытка все же не была напрасной, — проворчал брат Люциус. Он был не менее разочарован. — А может быть, — заговорил он после долгой паузы, — может, мы все зря усложняем. А что, если Тритемий был настолько уверен в своем деле, что вовсе и не делал попыток зашифровать загадочную надпись на своем надгробии?

Свинопас взглянул на Люциуса. На губах слепца опять играла та же насмешливая улыбка, смысла которой Венделин не понимал.