Беглая монахиня - Филипп Ванденберг (2011)

Староста удовлетворенно кивнул и вызвал смотрителя Кляйнкнехта в качестве свидетеля.

— О тебе говорят, что все происходящее в городе не укрывается от твоих глаз, — попытался польстить свидетелю староста.

Смотритель радостно заулыбался:

— Я видел, как они выходили из собора, и еще подивился, что они могли потерять там в такой ранний час, когда еще даже двери закрыты.

С торжествующим видом староста повернулся к обвиняемым:

— Ну, что вы на это скажете?

Магдалена помотала головой и посмотрела на Венделина. Оба хранили молчание.

— И еще вот что, — заметил Кляйнкнехт. — Когда из плотины вытащили утопленницу, эта парочка вдруг появилась там, они шушукались друг с другом и очень нервничали, а когда я их потом спросил, знали ли они покойницу, они стали рьяно отрицать.

Тут опять подала голос булочница:

— А еще эта девица вдруг назвала в разговоре имя Ксеранта. Я удивилась и спрашиваю, откуда же ей известно имя утопленницы, а она и говорит, что я вроде как сама его называла. Только я что-то такого не припомню.

Из судебного зала кто-то вдруг выкрикнул слабым голосом:

— Убийцы! Повесить их обоих!

— Повесить! — подхватили другие голоса.

Магдалена почувствовала, как железная рука сдавила ей

горло. Задыхаясь, она начала хватать ртом воздух и закрыла глаза.

Неожиданно она услышала знакомый голос. Ей показалось, что она грезит.

— Мое имя Маттеус Шварц, посланник банкирского дома Фуггеров в Аугсбурге. Я хочу дать показания по делу, которое здесь рассматривается.

Мужчина благородной внешности протиснулся сквозь плотную толпу. Одетый по последней испанской моде, с наброшенной на плечи голубой накидкой, он любого кардинала мог заткнуть за пояс.

— Вы действительно наместник Фуггера? — растерянно спросил староста.

— Да, именно так. — Как всегда, Шварц демонстрировал удивительное хладнокровие.

— И что привело вас в наш город? Что вы имеете дополнить по этому судебному разбирательству?

— Что касается вашего первого вопроса, господин староста, я вынужден воздержаться. Фуггеры всегда отличались сдержанностью. Что же касается второго вопроса, позвольте мне сообщить о том, чему я вчера явился свидетелем после своего прибытия в гостиницу «У бирюка».

— Тогда назовите свое имя, профессию и происхождение, лишь для того, чтобы соблюсти букву закона, и говорите.

Не удостоив Магдалену и Свинопаса даже взглядом, посланник Фуггеров встал рядом с обвиняемыми и произнес:

— Меня зовут Маттеус Шварц, в качестве главного бухгалтера я отвечаю за финансы Раймунда и Антона Фуггеров, проживаю в Аугсбурге, однако часто вынужден разъезжать, чтобы собирать долги и проценты с долгов для моих хозяев.

По рядам слушателей пронесся шумок — кто-то прыснул, кто-то толкнул соседа в бок, ведь каждый знал, к кому явился фуггеровский посланник: к князю-епископу Вейганду Редвицу.

— Итак, что вы имеете сказать по интересующему нас делу? — напомнил староста.

Шварц начал излагать:

— Отправившись вчера вечером на покой в свою комнату в гостинице «У бирюка», я стал невольным свидетелем выяснения отношений в комнате по соседству. Вершиной стычки были упреки, которые один мужчина делал другому, в том, что он убил двоих, и тот этого не отрицал. Он обозвал убитую женщину ведьмой, а мужчину неверующим. В конце концов убийца сознался и в том, что поджег «Преисподнюю», уж не знаю, что он имел в виду.

— Вы знаете имена злодеев?

Шварц кивнул.

— Один небезызвестен в кругу благочестивых ученых. Зовут его Эразм Роттердамский, доктор теологии и один из немногих теологов, не имеющих долгов перед Фуггерами. Другой, которого первый обвинял в убийствах, называет себя доктором Иоганном Фаустом, он чернокнижник и составитель гороскопов из Кройцнаха.