Беглая монахиня - Филипп Ванденберг (2011)

— Знаменитый! — Старик горько рассмеялся. — Что пользы от всей твоей славы, если заказчикам не нравится твое лицо? Или еще хуже: если ты говоришь не те слова не тем людям! Тогда вся твоя знаменитость не стоит ломаного гроша.

Тильман говорил, гневно сверкая глазами, а затем спокойно поднял руки, и Магдалена увидела перебитые кисти, свисавшие, словно мокрые тряпки.

Оцепенев, она бросила вопрошающий взгляд на юношу.

Тот подошел к ней поближе, словно не желая, чтобы отец слышал его, и тихонько сказал:

— Подручные епископа пытали его наверху, в крепости, они перебили ему обе кисти. Как видишь, довели свою работу до конца. Сегодня утром гонец принес мне оттуда весть, что я могу его забрать.

Магдалена закрыла правой рукой рот, подавив вскрик.

— К тем телесным страданиям, которые он испытал, — продолжил Йорг Рименшнайдер, — прибавляется сознание, что он никогда больше не сможет заниматься своим искусством. Боюсь, это разобьет ему сердце.

Медленно, с искаженным от боли лицом старик опустил руки и вновь повернулся к колодцу. Это стоило ему больших усилий, ибо палачи не пощадили и его ноги: каждый шаг давался ему с огромным трудом. Постанывая, он нагнулся над краем восьмигранного колодца и погрузил руки в прохладную воду.

— Как могло такое произойти? — осторожно спросила Магдалена, не сводя глаз со старшего Рименшнайдера.

— Виной всему вековая борьба жителей Вюрцбурга с властями, в первую очередь с епископом, окопавшимся в своей крепости Мариенберг. С тех пор как злосчастный Фридрих Барбаросса пожаловал вюрцбургским епископам герцогскую власть, они ведут себя, как константинопольские султаны, — так же беспощадно и расточительно. Попы и их прислужники живут, подобно князьям, — не платят налогов и пользуются неприкосновенностью. Для них закон не писан. Если у них нет денег, они тут же обкладывают народ новыми налогами — на дом, на землю или виноторговлю. При этом епископу и так принадлежат все виноградники в городской округе. Раньше стычки между жителями Вюрцбурга и их епископами случались каждые пару лет. Но когда крестьяне и горожане по всей стране объединились и сплоченно выступили против епископов, каноников и дворян, дело для досточтимых господ из Мариенберга приняло опасный оборот. Отец, будучи бургомистром, возглавил город и пытался посредничать между епископом и бюргерами, но, увы, безрезультатно. Тем самым он только нажил врагов с обеих сторон.

— Замолчи! — прервал Рименшнайдер сына. — Делу это не поможет.

— Разумеется, не поможет, — разгорячился Йорг, — но все должны знать, какой преступный сброд нами правит. — Он решительно добавил: — После выигранной битвы против мятежных горожан и крестьян досточтимый господин из Мариенберга и благородный господин Трухзес составили список мнимых подстрекателей, в который вошли сто девяносто пять мужчин. Мой отец тоже был среди них. Ему еще повезло, что жив остался. Большинство обезглавили. Милостивый господин епископ смотрел на казни, пока ему дурно не стало. Тогда он приказал себя унести.

У Магдалены комок стоял в горле.

— Теперь-то я понимаю, почему горожанам не до цирка. Почему на нас не обращают внимания и относятся, как к прокаженным.

— Не совсем так, — возразил молодой Рименшнайдер. — Сдержанность горожан имеет другую причину. Поверь мне, после кошмарных событий последних недель и дней нам крайне необходимо развлечься. Но кто-то из наших узнал, что Георг Трухзес фон Вальдбург по поручению епископа купил артистов, чтобы отвлечь народ от собственных преступлений. Не принимайте на свой счет наше презрительное отношение.

Так вот где крылась причина странного поведения горожан! И кто бы мог их за это упрекнуть?

В почти зловещей тишине, окутавшей рыночную площадь, вдруг раздался крик:

— Маг-да-ле-на!