Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Даниэль Дефо (1720,1724)

Мы провели за многочисленными ссорами почти пять месяцев, и лишь в конце марта я поднял паруса и вышел на большом корабле, несшем сорок четыре пушки и четыреста человек, и со шлюпом с восьмьюдесятью людьми. Так как восточные муссоны были еще слишком сильны, мы направились не к Малабарскому побережью и оттуда к Персидскому заливу, как сначала было задумано, а взяли ближе к Африканскому побережью, где ветры были переменчивы, и шли, пока не пересекли экватор и не увидели мыс Басса на широте четырех градусов и десяти минут. Так как муссоны стали переходить на северо-восток и северо-северо-восток, мы вышли бакштагом[110] к Мальдивам, знаменитой цепи островов, хорошо известной всем морякам, побывавшим в этой части света. Оставив эти острова несколько к югу, мы увидели мыс Коморин, самую нижнюю оконечность Малабарского побережья, и обогнули остров Цейлон. Здесь мы остановились на время, дожидаясь добычи, и встретили три больших английских ост-индских корабля, которые шли из Бенгалии или форта Святого Георга домой, в Англию, или, вернее, пока не началась торговля, в Бомбей или Сурат.

Мы легли в дрейф, выкинули английский кормовой флаг и гюйс[111] и направились на них, точно собираясь напасть. Они долго не могли сообразить, что делать, хоть и видели наши флаги и, как мне думается, сначала приняли нас за французов. Но когда они оказались поближе, мы немедленно выкинули на вершине грот-мачты черный флаг с перекрещенными кинжалами, показывая этим, чего от нас можно ожидать.

Что из этого последовало, мы увидели скоро: сначала они выкинули свои кормовые флаги и, выстроившись в ряд, двинулись на нас, точно собирались сражаться. Ветер дул с берега и был достаточно силен, чтобы они могли взять нас на абордаж. Но затем они разглядели, какой мы располагаем силой, что мы грабители не обычного порядка, а потому повернули прочь, убегая от нас под всеми парусами. Подойди они к нам, мы бы приветствовали их по-своему, но раз они повернули, то и у нас не было желания их преследовать. Мы предоставили им идти своей дорогой по причинам, которые я изложил раньше.

Но хотя этих мы не тронули, мы вовсе не собирались отпускать и других. Уже на следующее утро мы увидели корабль, огибающий мыс Коморин и идущий, как нам казалось, тем же курсом, что и мы. Сначала мы не знали, что с ним делать, так как берег находился у него на бакборте, и, попытайся мы погнаться следом, он ушел бы в какой-нибудь порт или залив и спасся от нас. Поэтому, чтобы избежать этого, мы послали наш шлюп с приказом встать между кораблем и берегом. Заметив этот маневр, корабль немедленно повернул, чтобы пойти вдоль берега, а когда шлюп направился прямо на него, взял курс на берег, поставив все паруса.

Однако шлюп перехватил его, и бой завязался. Нашим врагом, как оказалось, был десятипушечный корабль португальской постройки, но принадлежавший голландским купцам и с голландским экипажем. Шел он из Персидского залива в Батавии[112], чтобы забрать там груз пряностей и других товаров. Наш шлюп захватил его и обыскал, прежде чем мы подошли. На корабле были кое-какие европейские товары, изрядная сумма денег и малая толика жемчуга. Получается, не мы ходили в залив за жемчугом, а сам жемчуг шел к нам из залива, и мы пользовались им. Корабль этот был богатый, и одни только товары стоили немало, не считая денег и жемчуга.

У нас состоялось длинное совещание насчет того, как поступить с экипажем, ибо отдать ему корабль и позволить продолжить путь на Яву означает всполошить тамошние голландские фактории – самые мощные во всей Индии! – и отрезать себе путь туда. Мы ведь решили по пути забраться и в эту часть мира, не минуя, однако, великого Бенгальского залива, где надеялись захватить много добычи. Поэтому нам не следовало портить себе путь еще до прибытия туда, ибо там могли понять, что мы можем пройти либо через Малаккский пролив, либо через Зунд[113], и оба эти пути было очень легко нам преградить.