Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Даниэль Дефо (1720,1724)

Мы уже привыкли ходить босиком по скалам, булыжнику и щебню, по траве и прибрежному песку. Но так как нам предстояло ужасное путешествие по сухой, выжженной земле вглубь страны, мы запасались подобием башмаков. Делали мы их из высушенных на солнце шкур диких зверей, оборачивая шкуры волосами внутрь: шкуры просыхали на солнце, и подметки оказывались толстыми и крепкими, их хватало надолго. В общем, мы понаделали себе, как я это назвал, – и думаю, название подходящее! – перчатки для ног, и они оказались вполне соответствующими назначению и удобными.

С туземцами, которые были достаточно дружелюбны, мы поддерживали сношения. Я не знаю, на каком языке они разговаривали. Поскольку они нас понимали, мы говорили с ними о задуманном предприятии, расспрашивали, указывая на запад, какие края лежат на нашем пути. Туземцы мало что полезного могли нам сообщить, но из их ответов мы поняли, что людей найдем повсюду, что встретим много больших рек, а также львов, тигров, слонов и свирепых диких кошек (это были, как потом оказалось, цибетовые кошки[40]).

Мы поинтересовались, не ходил ли кто-нибудь в том направлении. Дикари ответили, что кто-то уже направлялся туда, где солнце ложится спать (подразумевая под этим запад), но кто – сказать не смогли. Мы предложили кому-то из них повести нас, но они принялись пожимать плечами, как это делают французы, когда боятся предпринять что-то. В ответ на наши расспросы о львах и диких зверях они рассмеялись и сообщили прекрасный способ отделаться от них: нужно просто развести костер, это их отпугнет. При проверке на деле это подтвердилось.

Получив столь подбадривающие сведения, мы отправились в путь. К этому нас понуждало множество соображений. Вот только некоторые из них.

Во-первых, у нас не было решительно никакой возможности иным путем получить свободу – мы оказались в таком месте Африканского побережья, куда европейские корабли не заходят, и нечего было надеяться, что нас подберут земляки. Во-вторых, если бы мы отправились вдоль Мозамбикского побережья и безотрадных берегов Африки на север, до Красного моря, то единственное, что могло случиться, так это то, что нас захватили бы арабы и продали в рабство туркам. А нам это представлялось немногим лучше, чем смерть. Мы не могли также построить судно, которое перевезло бы нас через Великое Аравийское море в Индию. Мы не могли достичь мыса Доброй Надежды, так как дули переменные ветры, а море в этих широтах слишком бурное. Но мы знали, что, если удастся пересечь материк, сможем добраться до какой-нибудь из больших рек, впадающих в Атлантический океан, и на берегу такой реки мы можем построить каноэ, которые переправят нас по течению хотя бы и на тысячи миль. В этом случае нам не понадобится ничего, кроме пищи, а ее мы могли раздобыть при помощи мушкетов в достаточном количестве. Вдобавок, размышляли мы, помимо избавления, мы можем набрать столько золота, что в случае благополучного исхода оно вознаградит нас за все перенесенные тяготы.

Не могу сказать, чтобы я открыто высказывался об основательности или достоинстве какого-либо предприятия, какое мы до сей поры зачинали. Мне казалось, что хороша моя прежняя точка зрения: двинуться к Аравийскому заливу или к устью Красного моря и там, дождавшись первого судна, – а их проходит много, – завладеть им силой. Таким образом мы не только обогатимся его грузом, но сможем отправиться на нем, куда только нам угодно будет. От разговоров же о пешем путешествии в две или три тысячи миль по пустыне, среди львов и тигров, у меня, признаюсь, кровь стыла в жилах, и я пустил в ход всевозможные доводы, чтобы разубедить товарищей.