Власть меча - Уилбур Смит (1986)

– А ты что сделал бы, chеri, выпил бы или умер? – спросила она, желая убедиться, что Шаса усвоил урок.

– Выпил, – без колебаний ответил он и страстно добавил: – Знаешь, мама, ты отличный парень.

В его устах это была высшая похвала.

– Смотри!

Она показала вперед, где палевая равнина, дальние края которой окутывала завеса миражей, казалось, покрылась светло-коричневой вуалью тонкого дыма.

Сантэн остановила «даймлер» на обочине. Они вышли и встали на подножки, чтобы лучше видеть.

– Сернобыки. Первые, кого мы встретили на пути.

Прекрасные газели двигались мимо них по плоской поверхности в одном направлении. Десятки тысяч сернобыков, – изящных маленьких животных с длинными ногами и рогами в форме лиры.

– Они идут на север, – сказала Сантэн сыну. – Должно быть, там прошли хорошие дожди, и они идут к воде.

Вдруг ближайшие к ним газели испугались чужого присутствия и начали передавать своеобразный сигнал тревоги, который буры называют «пронкинг». Выгнули спины, согнули длинные шеи так, что морда касалась передних копыт, и запрыгали на напряженных ногах, высоко и легко взмывая в мерцающий горячий воздух; из складки кожи вдоль спины показалась полоска белой длинной шерсти.

Это тревожное поведение оказалось заразительным, и вскоре тысячи газелей прыгали по равнине, как стая птиц. Сантэн соскочила с подножки и принялась подражать им, подняв пальцы одной руки над головой, как рога, а пальцами другой показывая полоску вдоль спины. Она проделала это так искусно, что Шаса расхохотался и захлопал в ладоши.

– Здорово, мама!

Он тоже спрыгнул и присоединился к ней, и они скакали вокруг машины, пока не ослабли от смеха и усталости. Тогда они прислонились к «даймлеру», держась друг за друга.

– Этому меня научил старый О’ва, – тяжело дыша, сказала Сантэн. – Он умел подражать всем животным вельда.

Когда они снова тронулись в путь, она позволила Шасе вести машину: участок был самым простым на всей дороге, и Шаса вел хорошо. Сантэн откинулась на сиденье. Немного погодя Шаса нарушил молчание.

– Когда мы одни, ты становишься совсем другой. – Он поискал слова. – Такой веселой и забавной. Я бы хотел, чтобы так было всегда.

– Все, что делаешь слишком долго, наскучит, – мягко ответила она. – Хитрость в том, чтобы делать все, а не одно и то же. Мы славно повеселились, но завтра мы будем на шахте, и там нас ждут новые волнения и новый опыт, а потом подвернется что-нибудь еще. Мы ни от чего не откажемся и выжмем все, что опыт может нам предложить. До последней капли.

Тремя днями раньше на шахту уехал Твентимен-Джонс. Эти три дня Сантэн провела в Виндхуке, работая с Абрахамом Абрахамсом над документами. По пути Твентимен-Джонс предупредил слуг на всех станциях.

Когда вечером они добрались до последней остановки в пути, вода в ванне была такой горячей, что даже Сантэн, наслаждавшаяся водой той температуры, при которой варят омаров, вынуждена была подлить холодной воды, чтобы можно стало терпимо. Шампанское «Krug» замечательного урожая 1928 года, светлое, охладили так, как ей нравилось, – чтобы на бутылке появилась изморозь. И хотя лед был, Сантэн не допустила варварство и не позволила поставить бутылку в ведерко с ним.