Ирландское сердце - Мэри Пэт Келли (2015)

– За Майка? За какого Майка?

– За Майка Джея Келли. За твоего брата.

– Моего брата Майка?! О Мейм, но ему же… ему уже сорок пять!

– А мне двадцать девять.

– Но ты еще молода…

– Да, надеюсь, еще достаточно молода. Мы с ним хотим создать семью. Большую семью. Пожениться планируем в ноябре. О Нони, мы уже нашли совершенно потрясающий домик за городом, в Арго.

– Домик? В Арго?

– Ну не могу же я переехать жить к вам. Майк все ждал, пока мальчики Генриетты начнут работать и все вы будете устроены, ну а я… Я люблю его уже очень давно. Мы с ним переписываемся. Он переживал по поводу реакции вашей сестры Генриетты, но если мы действительно хотим семью, ждать дальше уже нельзя.

– Конечно нельзя, – согласилась я.

По крайней мере, хоть у одной из нашего трио будут дети. Как же я буду любить деток Майка и Мейм!

Майк и Мейм. Просто идеально. Мама была бы в восторге. Я уже начала сомневаться: может быть, Божья Матерь Неустанной Помощи все перепутала и решила, что это и было моим особым желанием? Молодец, конечно. Но Майк и Мейм Маккейб переезжают в свой дом… Тогда Пресвятой Деве следовало бы уже сейчас начать организовывать снисхождение благодати на мою сестру Генриетту. В противном случае все силы ада грозят вырваться на свободу.

* * *

– Долли хочет прийти на церемонию, – сказал мне Тим как-то вечером, когда мы одевались в номере за неделю до свадьбы Мейм и Майка, которая должна была состояться 11 ноября в церкви Святой Агнессы в Брайтон-парке.

«Если бы мама могла видеть, как они поженятся», – думала я. Прошло уже девять лет с ее смерти, а моя боль так и не утихла.

Я сделала эскиз свадебного платья Мейм, а Роза специально пришла ко мне в студию и сшила его на швейной машинке.

Генриетта орала и бушевала в доме еще несколько недель после того, как Майк сообщил ей, что они с Мейм женятся. Она сразу заявила, что на свадьбу не придет.

– Ни за что!

Майк тогда взглянул на нее, оторвавшись от своей газеты, и спокойно сказал:

– Хорошо, Генриетта. Нам будет тебя не хватать, но поступай так, как считаешь нужным.

Последовало несколько дней напряженного молчания, но потом за завтраком она объявила:

– Я пойду туда ради нашей матери. Хотя не знаю, что бы она сказала о том, что я нарушила обещание, данное ей на смертном одре.

Генриетта помнила какие-то разговоры с мамой, которых никто из нас никогда не слышал. По-прежнему было очень тяжело вспоминать те последние печальные дни. Мама тогда сказала мне: «Веди себя правильно, Нони».

Ах, мама, я пыталась. Все мы слышали, как она в самом конце обращалась к нашему отцу, но каких-то посланий конкретно к Генриетте никто припомнить не мог.

– Майк, как ты можешь бросать нас, чтобы нас выгнали отсюда или даже того хуже? – спросила у брата Генриетта, прослезившись.

– Я оплатил жилье на год вперед, Генриетта. В этом доме четыре человека зарабатывают деньги. А сейчас, когда твои мальчики пошли работать, даже больше.

Теперь, когда Майку – помоги ему Бог! – придется обеспечивать собственную семью, это был щедрый жест с его стороны. Несмотря на все причитания Генриетты, он твердо стоял на своем. На самом деле было удивительно, что Майк так долго ждал Мейм, как оказалось, годами переписываясь с ней. И ни один из них ни словом не обмолвился об этом мне.

– Ты, должно быть, проговорилась Генриетте, – сказала мне Мейм.

– Ничего я не проговорилась, – начала я, но сразу осеклась.

А ведь верно. Вероятно, я бросила что-то такое во время одной из наших с ней ссор, возникающих из ничего и заканчивающихся для меня угрызениями совести и многократным повторением «прости». Если Генриетта когда-нибудь узнает про Тима Макшейна… А если Тим с Долли будут на свадьбе… Генриетта ведь не глупа. И всегда готова поверить в самое худшее в людях, причем частенько оказывается права.

– Господи, Тим, думаю, это плохая идея, – сказала я ему.