Эверлесс. Узники времени и крови - Сара Холланд (2018)

Под молчаливые тяжелые взгляды толпы на ватных ногах я забираюсь в телегу, к другим отобранным девушкам: молодым, симпатичным, испуганным. Мы все оглядываемся на наших отвергнутых друзей, сестер. Очередь уже наполовину разошлась, и те, кому не повезло, исчезают в утреннем тумане. Когда площадь начинает пустеть, я вижу сборщика налогов, облокотившегося на прилавок лавки бакалейщика и наблюдающего за происходящим со скрещенными руками. Я неотрывно смотрю на него, пока он не встречается со мной взглядом и еле заметно кивает, словно ставя печать на нашем соглашении: он придет за долгом, когда я вернусь. Я наконец выдыхаю и бормочу еще одну молитву Колдунье.

Позаботься о моем отце.

Да простит он меня.

Мужчины ходят среди оставшихся девушек. Тридцатилетняя Нора отправлена домой. Маленькая Алия уже сидит в телеге. Внезапно я вспоминаю, как в детстве спросила отца, почему в Эверлессе так много детей.

– Они работают почти так же, как взрослые, а платят им меньше, – ответил он раздраженным голосом. – Им больше некуда идти.

Смотр закончен, и около двадцати девушек расселось по телегам. Я заполучила свое место в Эверлессе, но совсем не чувствую, что меня удостоили какой-то особой чести. Для меня очевидно, что Амма, а не я, победила в этой игре, даже если подруга еще об этом не знает.

Но уже слишком поздно поворачивать назад. Телега трогается с места, в ней слегка пахнет навозом. Двенадцать девушек плотно, плечом к плечу, сидят на тюках с сеном. Я обнимаю Алию за плечи – она тихо плачет и неотрывно смотрит на Крофтон, исчезающий позади нас. Напротив меня сидит женщина, Ингрид, с фермы в нескольких милях от нашей. Унизительный утренний отбор и пронзительный ветер, кажется, не испортили ей настроения.

– Слышала, что Эверлессу пять сотен лет, – щебечет она, когда деревня позади нас исчезает. Я нарочно не смотрю назад, потому что в глубине души боюсь, что просто выпрыгну из телеги и побегу домой. – Только представьте себе! Должно быть, младшие колдуны охраняют его стены!

Эверлесс не нуждается в магии, чтобы поддерживать стены, потому что для этого вполне годятся и деньги. Но у меня нет желания обсуждать восторженные догадки девушки, так что я просто отворачиваюсь и делаю вид, что крайне увлечена ландшафтом Семперы. Когда папа чувствовал себя лучше, он брал напрокат лошадь у друга и возил меня за пределы деревни. «Мы должны знать свою страну», – учил он меня, и я гадаю, собирался ли он когда-нибудь сбежать из Крофтона, если бы мы снова привлекли внимание Герлингов.

Помимо Ингрид, все остальные большей частью молчат. Мне передается нервозность девушек, когда равнины превращаются в леса, взгромоздившие над нами огромные старые сосны. Земля принадлежит Герлингам, но даже они не охотятся здесь: эти леса пугающие, старее, чем тот, по которому я бродила вчера, и намного мрачнее.

Наконец Алиа решается заговорить:

– Калла сказала, что в этих лесах живут фейри. – Она смотрит по сторонам широко распахнутыми глазами. Как и большинство в Крофтоне, она не выходила дальше чем на три мили за границы деревни, кроме как во время того путешествия с матерью, которое они проделали, чтобы спастись.

– Сущая правда! – восклицает девушка, сидящая спереди. – Они заманят тебя своей красотой, а потом выпьют время из твоих вен. – Очевидно, что она дразнится, но в ее голосе слышатся тревожные нотки.

– Это правда! – поддерживает другая девушка; ее рыжие волосы вьются так, как не может быть от природы. – Был случай с моей тетей. Она потерялась однажды в лесах и проснулась старой женщиной.

– Скорее всего, соврала, а время продала, – бормочет кто-то.

– Фейри – не самое худшее. – У этой девушки красивая темная кожа и живые голубые глаза, она была одной из первых отобранных. – Именно в лесу бродит Алхимик. Он все еще носит сердце Колдуньи с собой в бумажном мешке.

– Нет, он съел ее сердце, – поправляет Ингрид.