Владыка Ледяного сада. Носитель судьбы - Ярослав Гжендович (2009)

– Покусываешь при первой возможности, – ворчит Грюнальди. – Я не закончил, и плохо нам будет, коли не сумеем договориться. Хочу сказать, что самое время нам найти способ на тех Песенников, потому что начинает подниматься вьюга. И лучше будет, если ты, Ульф, научишься деять, как они.

– Все мне об этом говорят, – отвечаю. – Стараюсь, но это не так просто. Это вам не на флейте играть!

– Ты получил то копье, – внезапно начинает перечислять Сильфана. – Вылез из дерева, два раза вырвался у него из рук. Учил тебя тот, что обитал в пещере. Сумел ты сделать так, чтобы мы все в один миг перескочили в страну Змеев. Ты убил железного краба укусом магической осы. И все еще не веришь, что ты – Песенник.

– Я над этим работаю, – отвечаю я устало и отрываю себе кусок мяса. – Пока что у меня проблемы с метанием молний из рук. Но по очереди: сперва лодка. Потом нужно вообще доплыть и – ты права – что-то выдумать по дороге. Поймите: я обучен оружию и выслеживанию. Я умею справляться с тем, что я понимаю. А песен богов я не понимаю. Это не так просто, мол – подумал о чем-то и получил.

Я слушаю и с раздражением слежу за облачком пара, которое вырывается у меня изо рта. Я с кораблем не могу справиться, а они хотят, чтобы я превращал камни в гусей.

Я поднимаю решетку и всовываю руки в темноту. Вниз свет проникает сквозь плетение в плитах над головой. Я вижу шпангоуты и темную воду, отекающую борта, странные жилы и сосуды, вьющиеся в киле и стенах зеленоватые проблески. Я замечаю пиллерс с растопыренными, утопленными в корпус корнями, как ствол дерева; рядом другая вытянутая форма, в которой что-то движется. Я ударяю в это нечто и пробуждаю колючее змеевидное создание, которое, вырванное из дремы, начинает светиться зеленоватым блеском, будто миниатюрная молния. Наверху раздаются крики и топот.

– Все нормально! – кричу я. – Я просто зажег свет.

Камера под палубой почти пуста, вдоль бортов тянутся лишь ряды овальных емкостей, маячат еще какие-то продолговатые формы, едва видные и с носа, и с кормы, из киля торчит вверх цилиндрический аквариум, который я миг назад пробудил, ну и есть еще большой картофелеподобный предмет, распертый на воткнутых в дно корабля изогнутых ножках. Он пузатый, создан из куда более матового и непрозрачного материала, чем остальная часть корабля, и напоминает огромную дыню, или, возможно, луковицу, что заканчивается вросшей в палубу трубой, похожей на перья порея. Но самое важное, что на выпуклом боку находятся две пары дверок, размещенных одна над другой. Я бывал в скансенах. Знаю, как выглядит печь.

Я отворяю верхние дверки и вижу внутри камеру с ажурным полом, ниже вторая камера, в которой лежит горсточка серой пыли. Зольник?

А потом я обыскиваю емкости, стоящие вдоль бортов, в поисках какого-то топлива. Подозреваю, что оно не будет напоминать ничего привычного. Наверняка здесь не найдется дров или древесного угля, ничего, что может продиктовать логика. Чувствую, что идя методом проб и ошибок, закончу, пытаясь поджечь колбасу или запасы мыла.

В одном из саркофагов и правда нахожу некие уложенные рядком полешки из мутно-белого вроде бы льда. Или еще из чего. Я закрываю глаза и чувствую запах различных углеводородов и еще каких-то чуждых примесей, которые не ассоциируются у меня ни с чем. Скажем так. Если это гранаты или хотя бы сигнальные ракеты, я это быстро пойму. Если нагружу ими печь, то-то будет смеху. Я не ощущаю нитратных связей, как и вообще азотных, а это их драконье масло отдает как бы рыбьим жиром, серой и селитрой – в общем, тоже пахнет иначе.

Я открываю камеру печки, но, поразмыслив, вытягиваю нож и скребу по одному из полешек. Оно крошится и неохотно уступает клинку, на мою ладонь падают белые опилки, которые я раскладываю на плоской поверхности толстого киля, и вытягиваю огниво.