Дитя клевера - Аманда Проуз (2013)

Присев на корточки, она принялась собирать с пола разбросанные половинки яиц, сгребая их в кучу рукой, перемазанной майонезом и начинкой. Салфетка, которой изначально был застелен поднос, теперь вполне сгодилась для половой тряпки. Покончив с уборкой, Дот поднялась на ноги, держа перед собой поднос с останками того, что еще совсем недавно называлось «фаршированными яйцами». На какое-то мгновение она замешкалась в явной растерянности, с видом человека, не знающего, что ему делать дальше.

Пианист молча взял из ее рук поднос и поставил его на небольшой приставной столик у двери.

– Пожалуй, вам надо глотнуть немного свежего воздуха. Сильно ушиблись головой?

– Немного стукнулась! – кивнула Дот. – Но мне надо на кухню. Забрать волованы.

Она махнула рукой в сторону двери.

– Какие еще волованы? Уверен, гости не умрут с голоду, если вы подадите их пятью минутами позже!

Дот безвольно последовала за парнем сквозь жужжащую толпу в сторону террасы. Холодный январский воздух обжег лицо. Ночное небо было безоблачно чистым и все сплошь усыпано крупными яркими звездами.

– Какая прекрасная ночь! – восторженно выдохнула Дот, уставившись в небо.

– Да, удивительная ночь! – согласился пианист и окинул ее пристальным взглядом, особо отметив белоснежную кожу на шее, выступавшей из воротничка блузки.

Дот присела на нижнюю ступеньку широченной лестницы, которая вела из главной бальной залы прямо в сад, обнесенный со всех сторон высокой каменной стеной. Она нащупала пальцами длинную дорожку на своих новеньких черных чулках. Совсем ведь недавно приобрела! Вот уж не повезло так не повезло! В полном изнеможении Дот откинулась на узорчатые железные перила, которые протянулись вдоль всей лестницы, и погрузилась в молчание, тяжело вдыхая грудью слегка влажный воздух. Пианист замер на пару ступенек выше. Он стоял и смотрел на нее сверху вниз, засунув руки в карманы брюк. Рост у него средний, прикинула Дот, стройный, сложен атлетически. Впервые за весь вечер Дот обратила внимание на то, что ноги его обуты в туфли со шнуровкой, так называемые «оксфорды». Саржевые брюки цвета хаки с наутюженными стрелками, кремовая рубашка на пуговицах, узкий вязаный галстук под свитером из джерси в крупную резинку и тоже цвета хаки.

– Вы похожи на солдата, которого отпустили в увольнение.

– Вполне возможно, так оно и есть.

Дот недоверчиво фыркнула. Трудно представить себе солдата в увольнении, допоздна музицирующего за роялем. У этих парней совсем другие забавы. Им бы побузить где-нибудь, потолкаться у стойки бара. А тут концертный рояль!

– Вы прекрасно играли! Очень здорово! Честно! Между прочим, я очень люблю эту песню.

– И я тоже! – Он широко улыбнулся, обнажив два ряда сверкающих белоснежных зубов. Прямо как у какой-нибудь голливудской кинозвезды.

– Давно играете на фортепьяно?

– Да сколько себя помню… Наверное, с двух лет. Вначале мне давали уроки, потом я немного научился и принялся играть уже самостоятельно. Правда, практики мне явно не хватает… Но вы же понимаете…

Он мысленно представил себе огромный концертный рояль цвета слоновой кости, стоявший в холле родительского дома в имении Жасмин-Хаус. Да уж! В детстве у него всегда находились веские предлоги и отговорки, чтобы лишний раз увильнуть от занятий музыкой.

– Так у вас там, откуда вы приехали сюда, даже есть пианино?

Парень в недоумении уставился на Дот.

– Но, насколько мне известно, пианино есть везде! Или я ошибаюсь?

– Наверное, вы правы! Просто я никогда об этом не задумывалась. И уж точно представить себе не могла, что пианино есть даже в Африке. Там же такая грязюка в этих джунглях. И сыро! Инструмент ведь может испортиться. Правда ведь?

Пианист прижал ко рту пальцы рук. Видно, чтобы не расхохотаться или чтобы ненароком не сказануть что-то саркастическое. Впрочем, его часто принимают за выходца из Африки.