Вокруг пальца - Йон Колфер (2013)

На заднем плане мое сознание отмечает, что у меня осталось где-то полминуты, чтобы разобраться.

– Дело есть дело, Дэн. Я прежде всего полицейский и не позволю убийцам разгуливать на свободе.

Я нацеливаю на Ронни палец, но не тычу в нее.

– Это домогательства, вот что это. Почему ты вообще открыла это дело двадцать лет спустя? Потому что она приложила тебя сковородой?

– Блюдом для лазаньи.

Теперь я вижу, что когда тебя поправляют, это раздражает.

– Знаешь что? У тебя нет ордера, чтобы являться сюда, плюс ты вычеркнута из моего рождественского списка. Так почему бы тебе не закончить рабочий день к чертям или полезть в драку с настоящими преступниками?

Улыбка Ронни ни капельки не меркнет, и я понимаю, что у нее, должно быть, что-то есть. И от этой мысли у меня начинает сосать под ложечкой.

Софии ни за что не выжить в тюрьме. Дьявол, да она и суда не переживет.

– Мне надо знать, что у тебя есть.

Ронел идет вперед, и я должен либо отступить, либо стоять стеной.

Да пошло оно все! Я остаюсь на месте, приказав позвоночнику выпрямиться. Эта женщина однажды уже угрожала отстрелить мне причиндалы, и отголоски того пронзительного момента по-прежнему прошивают меня всякий раз, когда она вторгается в мое пространство.

– Скажи, Ронни.

– Я не должна говорить тебе ни хрена, шпак.

– Ты не смеешь сюда входить.

– Ты здесь не жилец, дорогой. Отойди.

– Тебе нужны как минимум веские подозрения, иначе дело рухнет в суде.

Эбеновое лицо Ронни светится, и я понимаю, что сыграл ей на руку.

– Веские подозрения? Пожалуй, можно сказать, что одно из них у меня есть. – Вытащив свой «Айфон», она открывает приложение «Звуковые файлы». – Это звонок на 911. Пришел вчера ночью, все линии были заняты, так что он ушел на запись. Мы записываем их все. СОП[79]. Ты ведь знаешь, что это значит, правда, солдатик?

Я испытываю страстное желание схватить телефон и растоптать его вдребезги. Но эти телефоны – крепкие ублюдочки, так что скорее всего я лишь опозорюсь, а то и сломаю стопу или подошву.

Стопу или подошву. Я умора.

Я знаю, что выслушаю это сообщение, но не хочу этого. Вопреки тому, в чем уверял нас Морфеус в своей речи о красной/синей пилюле[80], постижение истины не освобождает человека, а сказавший правду обычно зарабатывает себе этим койку на ночь в обезьяннике в ожидании встречи с каким-нибудь общественным защитником-молокососом, мучающимся похмельем от высасывания доз «Джелло» из пупка стриптизерши весь вечер. А если этот образ подозрительно детализирован, то лишь потому, что Зеб пару раз применял ко мне свое право на телефонный звонок.

Ронни стучит по экрану кроваво-красным ногтем, и файл начинает проигрываться. Голос тихий и невнятный, но все равно заполняет коридор и просачивается в комнату у меня за спиной.

– Изумительные громкоговорители в этих крохотульках, правда? – говорит детектив Дикон. – Когда я была ребенком, нужно было таскать за собой треклятый бумбокс, чтобы добиться такого же звучания.

Я не включаюсь в дискуссию о качестве динамиков. Вместо того я слушаю, что моя дорогая София сказала «фараонам», когда набрала 911 в жестоком пароксизме депрессии.

– Кто-нибудь должен приехать забрать меня, – говорит голос Софии, затем пауза, и я слышу бульканье виски в горлышке бутылки, пока она отхлебывает. – Я напала на даму с молотком. Можете поверить? Я была королевой красоты. А теперь я с молотком в доску. – Приступ смеха и снова виски. – Быть мною больше не безопасно. Меня нужно посадить под замок. Вы мне не верите? А как насчет этого? Я убила собственного засранца-мужа. О да, я убила Кармина из его собственного пистолета. Стреляла, пока не кончились патроны. Я любила этого человека, а он обращался со мною хуже, чем с собакой. Я застрелила своего мужа и должна отправиться в тюрьму. Там, где я сейчас, хуже быть не может.