Вокруг пальца - Йон Колфер (2013)

– Социальные сети, партнер. Поработал на клавиатуре. Уйма парней искали местечко вроде этого.

Схватив с проплывающего мимо подноса бокал, полный зеленого пойла, я салютую ему.

– За тебя, приятель. Может, мы даже сможем оплатить счета, если удержим хоть некоторых из этих клиентов.

Джейсон имитирует удар, я имитирую блок, расплескивая половину своего напитка.

– В жопу счета, чел! – кричит он в потолок. – Мы сорвем банк!

Озираясь сегодня, поверить в это нетрудно, так что я решаю игнорировать ирландско-католический голос ханжества и пессимизма, мешающий мне слишком уж умиротвориться и хоть раз в жизни насладиться моментом.

Я опрокидываю в себя то, что осталось в бокале. На вкус как лаймовое желе, но с изрядным градусом.

– Что это за чертовщина? – спрашиваю я, наконец откашлявшись.

Джейсон посылает воздушный поцелуй в сторону бара.

– Марко – гений коктейлей. Этот он называет «Одноглазый змей». Хочешь еще?

Я должен остановиться сейчас же – или обречь себя на похмелье.

Разве я не должен здесь распоряжаться? Разве я не должен следить, чтобы каждый занимался своим делом?

А с другой стороны, после такой недели…

– Какого черта! – говорю я. – Погнали!

Сегодня для разнообразия я приму ирландский стереотип.

* * *

Некоторое время спустя я сижу ссутулившись в своем офисе, заплетающимся языком бормоча себе под нос. Когда я пью, наблюдается три отчетливых стадии: оптимизм, самобичевание, песнопения. Я в момент влетаю в самую середку второй, прямиком на гребне вины, понося себя за то, что я в точности как отец, и как раз подобный курс прикончил мою семью до срока. Еще порция, и я буду на столе распинать «Нью-йоркскую сказку» группы «Погс», исполнять которую недозволительно никому, кроме Шейна Макгована и Кирсти Макколла.

– Я не мой отец, – твержу себе я, а затем: – Вот сейчас ты в точности как он. Пьяный лодырь.

А затем – печальнейшие из слов, которые человек может произнести вслух:

– Никто меня не любит.

Говоря это, я бью себя по сердцу, чтобы вышло пожальчее.

– София даже не помнит, кто я. О да, ей нравится смотреть на мою штуковину, когда я выхожу из душа. Что я? Предмет?

Прибывает Зеб, как и следовало ожидать, когда рекой льется халявный алкоголь, локтями прокладывает путь в офис, и на миг буханье звуковых волн клуба входит вместе с ним, шлепнув меня гигантской ладонью.

– Бога душу мать! Закрой дверь, – требую я.

Зеб повинуется, захлопнув дверь пяткой. Руки у него заняты бокалами с коктейлями, а из кармана пиджака торчит бутылка «Джеймисона». Он плюхает свои трофеи на мой стол, с прищуром смотрит на меня и заявляет:

– Ни фига себе, вторая стадия! Надо бы влить в тебя побольше спиртного, приятель. Я не хочу провести здесь ночь с угнетенным католиком. Уж лучше попытаю судьбу снаружи с содомитами.

Я фыркаю:

– Джейсон и Марко имеют друг друга и кодекс поведения, так что, думаю, твоей тощей заднице содомия не грозит.

Я даже не знаю, есть ли такое слово – «содомия», но для человека, загруженного таким количеством алкоголя, я составил недурное предложение.

Зеб устраивается в гостевом кресле и опрокидывает три стопки одну за другой.

– Должен тебе воздать, – замечает он. – Для этого нужна толстая кишка – в буквальном смысле, – но ты это провернул. Мне бы следовало обогнуть стол и потискать тебя.

Тут Зеба разбирает приступ чихающего хихиканья, будто он отпустил несколько славных шуточек. Чего-то я не расчухиваю, что за это за черт возьми.

– Зеб, издеваешься? Что за насмешки, в жопу?

Снова хихиканье. Зеб по-настоящему чихает в стопку, а затем все равно ее выпивает.

– В жопу? Ага, именно в жопу, будь спок.

Я слишком эмоционально уязвим для подобного дерьма.

– Зебулон. Я в дупелину, лады? Со своими дурацкими лабиринтами ты уже перегнул палку.

Это Зебу тоже приходится по душе.