Дочь Сталина - Розмари Салливан (2015)

В марте Трэил написала сэру Исайе Берлину и спросила, как долго он знает Светлану. Она познакомилась с ней в сентябре, «но даже этих нескольких месяцев было достаточно, чтобы почувствовать, что ей делается хуже – у нее началась настоящая паранойя, явно унаследованная от… (три предположения)». Трэил беспокоилась за дочь Светланы, «находящуюся на попечении матери в таком состоянии». По мнению Трэил, Ольгу надо было спасать. Она объяснила Берлину:

Мы все чувствуем себя бессильными, особенно сейчас, когда С. потеряла почти всех друзей, которые у нее были здесь. Она живет под властью иллюзий (совершенно искренних – иллюзии всегда искренни), что весь мир плетет против нее заговоры… Если вам нужны какие-то доказательства ее паранойи, то я могу выслать вам выдержки из ее писем. Она писала о «международных заговорах», «агентах КГБ», «двойных» и «тройных агентах». Во времена ее отца расстреливали куда за меньшее.

Трэил убеждала себя в том, что ее мотивы в высшей степени благородны, но, на самом деле, она никогда бы не заинтересовалась судьбой Ольги, если бы Светлана не была дочерью Сталина. За ее заботой скрывалась никем не замеченная мстительность. Берлин ответил, что о безопасности Ольги действительно стоит побеспокоиться, но он ничем не может помочь. Он порвал всякие отношения со Светланой. Берлин посоветовал Трэил написать отцу Ольги, мистеру Питерсу, который живет в какой-то коммуне архитекторов в Тусоне, в штате Аризона.

Ничего не зная об этих слухах, Светлана, казалось, выходила из того, что она называла «нездоровым состоянием духа». Она купила себе новое жилье, посчитав, что это будет дешевле, чем платить за аренду. К июню она сообщила друзьям свой новым адрес – Бэйтмен-стрит 55, квартира 3. Окна квартиры выходили на кембриджский ботанический сад, и она была немного ближе к центру города. В ней была одна большая комната, которая служила гостиной, столовой и кабинетом, и смежные с ней спальни. Светлана поставила там свой сосновый письменный стол с пишущей машинкой и книжные полки с фотографиями молодых Иосифа и Кати. Из Америки ей прислали некоторые ее вещи, которые хранились у друзей, в том числе и ковры, сотканные индейцами племени Навахо. Они с Ольгой отправились на две недели на острова Силли, где проводили время на пляже и посетили аббатство Треско. К тому времени Светлана почти истратила все свои сбережения. Вся ее жизнь словно находилась в каком-то подвешенном состоянии.

Летом того года издательство «Лансер Интернэшнл Пресс» в Индии, в конце концов, опубликовало ее книгу «Далекая музыка». Заплатили за нее очень мало, но Светлана все равно была довольна. Она писала Розе Шанд: «Я ДЕРЖУ в руках авторские экземпляры. Ты знаешь, меня переполняет чувство, знакомое любому писателю – моя книга, наконец, НАПЕЧАТАНА».

У Светланы был еще один повод для радости. Она недавно получила письмо от Иосифа, где он писал, что Советское правительство дает ему разрешение на поездку в Финляндию. Он был уверен, что ему разрешат выехать за границу. Светлана должна будет тоже приехать в Финляндию, и они смогут обнять друг друга. Светлана сказала Ольге, что скоро она встретится со своим братом.

Светлана поспешила поделиться приятной новостью со своей подругой Джейн Ренфрю: «Если мой сын приедет из Москвы, вам бы хотелось с ним познакомиться?» Она была счастлива, когда Ренфрю ответила: «Конечно». Но вскоре радостная эйфория сменилась глубокой тьмой, которую Светлана так хорошо знала. Она рассказала Ренфрю, что Иосиф звонил и сказал: «Мама, я не видел тебя семнадцать лет. Я серьезно болен. Я очень хочу тебя увидеть».