Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера - Джон Элдер Робисон (2014)

Зима 1978 года подошла к концу, и тут мне начало везти. В марте этого года завершилась долгая черная полоса моего одиночества. Я внезапно встретил в университете Медвежонка и поразился, узнав, что теперь она там учится. Мы очень давно не виделись и даже не созванивались, но тут заговорили, словно распростились только вчера. Медвежонок поведала, что порвала со мной тогда, потому что один ее приятель распускал про меня грязные слухи. Потом она узнала, что все это ложь, но было уже поздно. Оба мы пожалели, что так много времени потеряли впустую.

В ту весну мы часто и подолгу гуляли по старым железнодорожным путям вокруг Амхерста, собирая старые ржавые гайки и стеклянные изоляторы от опор электропередач, – эти изоляторы валялись там и сям в траве. Мы говорили о себе, своих мечтах, фантастике, электронике, автомобилях и мотоциклах. Я влюбился. А два месяца спустя последовал еще один большой шаг вперед: я нашел работу в крупной национальной фирме звукозаписи. Они имели дело с серьезным оборудованием. Таким, которое применялось не в барах и клубах, а на стадионах.

Первой меня наняла компания «Британниа Роу Аудио», – ее создала группа «Пинк Флойд», чтобы сдавать напрокат свою аудиоаппаратуру в свободное от турне время. В США эту компанию сокращенно называли «Бритро». Возглавлял ее Мик Ключински, англичанин, который работал с «Пинк Флойд» уже много лет. Я познакомился с ним, когда он приехал в Амхерст обеспечивать звуковое оформление для весеннего университетского концерта. Играла группа «Ша-на-на», и усилители у них отчаянно барахлили. Я видел, что музыканты крупно влипли, и поэтому в перерыве, когда они подстраивались, подошел к ним за сцену.

– У вас явные нелады с этими усилителями с линейной фазовой характеристикой? – спросил я. А сам подумал: «Вдруг это мой шанс?»

– Да уж, охренеть какие нелады, – ответил один из музыкантов. – Я Мик, а это Сет. А ты кто?

Мик представлял собой плотного коротышку и говорил с сильным британским акцентом.

– Я отвечаю за основную систему, а Сет за мониторы.

Основная звуковая система – это, собственно, и есть тот звук, который слышит публика на концерте – именно ее динамики и высятся по бокам сцены огромными бастионами. Иногда ее еще называют «домашней системой». А вот у системы звуковых мониторов динамики направлены за сцену. Мониторы позволяют исполнителям слышать собственное пение сквозь шум усилителей и все прочие звуки на сцене.

– Меня зовут Джон Робисон, я инженер. В заморочках с усилителями разбираюсь. – Прозвучало это, наверно, внушительно. По крайней мере, я надеялся, что внушительно.

И я не ошибся. В те времена «Линейная фаза» и «Корона» были двумя ведущими фирмами, которые выпускали большие усилители для крупных звуковых систем, и я уже неоднократно чинил усилители первой фирмы для местных групп. Поэтому я знал их слабые места: у этих штуковин была несчастная склонность взрываться, если включить их слишком громко. Однако до сего времени я сталкивался лишь с вариантами, где в звуковом оборудовании был от силы один-два таких усилителя. А тут – целая гора, по моим прикидкам, штук двадцать. Никак не меньше. Ничего подобного я раньше не видывал – сильное впечатление.

– Ну, тогда идите посмотрите на них, мистер Инженер. – Мик пригласил меня на сцену и провел туда, где выстроилась вся их дополнительная электроника. Я никогда не видел такой кучи оборудования сразу, но сохранял невозмутимое лицо.