Двенадцать детей Парижа - Тим Уиллокс (2013)

– Ему нужна Карла. Не знаю зачем. Замести следы – это разумно, как вы сами понимаете. – Толстяк кивнул на кровавую бойню, устроенную Матиасом. – Но Марсель не будет использовать Шатле, по крайней мере напрямую. Недоброжелатели узнают обо всем и используют это, чтобы свалить его. Медичи обратит эту войну на благо своему сыну, хотя и не желала ее. Но королева не станет терпеть лейтенанта по уголовным делам, который использовал Шатле для помощи ее врагам. Марсель обратится к «пилигримам». И к милиции. Бернар Гарнье, Томас Крюс, Брюнель, Сарре…

– «Пилигримы» убьют Карлу для Ле Телье?

– Нет, это благородная миссия. Спасти знатную католичку. У него сын служит в гвардии, Доминик. Злобный тупица. Он может нанять гвардейцев в достаточном количестве, чтобы захватить Кокейн. Для Гриманда это станет неожиданностью. Он король Кокейна. Могучий Инфант. Безумец, как я уже говорил. Но это всего лишь логово нищих и попрошаек, сорняков, до которых никому нет дела.

– Марсель лично возглавит экспедицию?

– Нет. Он не воин. И не станет отбирать славу у «пилигримов». Это их единственная плата.

– Твоим головорезам было приказано взять меня живым.

– Да, за это обещали дополнительное вознаграждение. Должно быть, Ле Телье хотел вас как-то использовать. На что он мог рассчитывать? Либо вы мертвы, либо думаете, что Карла мертва, и лежите связанным у меня во дворе. Или валяетесь пьяным в какой-то таверне. Я никогда не посылал больше троих против одного. Как вам удалось избежать засады?

– С помощью друга. И как же меня можно использовать?

– Что делал бы я на его месте? Оставил вас в какой-нибудь дыре на пару дней, избавился от Карлы, а затем освободил вас. Слава Шатле. Я бы доказал вам и всем остальным, что за все отвечает кто-то другой, и позволил бы вам, вашему ордену и закону действовать по своему разумению. Естественно, другой – это враг Марселя. Одним выстрелом двух зайцев. Доброе старое предательство, но Париж видел кое-что и получше. Можете мне поверить, никто никогда не узнает, кто стрелял в Колиньи.

– И это все, что ты мне хотел рассказать?

– Вместе мы могли бы заработать много денег.

– Это я тоже знаю.

Поль покосился на лежащий на столе арбалет. Потом он посмотрел в глаза Тангейзеру, без всякого страха, и госпитальер увидел в его взгляде самообладание, без которого тот не стал бы Папой Ле-Аля.

– Гриманд не особенно умен, хотя его можно назвать своего рода философом, – добавил Поль. – И еще он проклят – вы сами увидите. Его ни с кем не перепутаешь. Но у него хорошее чутье. Он сказал: «Кто-то сидит на навозной куче ненависти».

– Война превратит эту кучу в гору. Разве не на это они рассчитывали?

– Мне кажется, Гриманд имел в виду что-то личное, а не просто ненависть к гугенотам.

– Ты знаешь Орланду Людовичи?

– Нет. Но если вы расскажете о нем, я его найду.

– Я знаю, где его искать.

Матиас встал.

– На Морисе вы найдете кошелек с наградой для убийц. Тридцать золотых экю, – сообщил ему толстяк.

– Голова короля всегда пригодится.

– У меня есть еще много денег, но не здесь.

– Значит, ни тебе, ни мне они не понадобятся.

– Гриманд хотел спасти вам жизнь.

– Его жизнь может спасти только один человек, и это не ты. Какая тебе разница?

– Я до конца не уверен, но привык считать Гриманда своим сыном.

– Папа и король. Хуже не бывает.

– У вас черная душа. Надеюсь, гамбит себя оправдал.

– Ты сел не за ту сторону доски. Однажды это произойдет и со мной.

– Такова жизнь.

Иоаннит взял спонтон и снова повернулся к Полю.

– Вы знаете, сколько денег можно сделать из дерьма? – неожиданно сменил тот тему, но Тангейзер не слушал.

Он пронзил Папе Полю сердце, и тот умер, не издав ни звука.