Двенадцать детей Парижа - Тим Уиллокс (2013)

– Мне нужна женщина, которая поедет со мной и будет за мной ухаживать, – сообщила графиня капитану.

Затем она вошла в родильную комнату. Внутри у нее все сжалось, словно протестуя, – таких мучительных спазмов сегодня еще не было. Итальянка обхватила себя обеими руками, боясь, что сердце выскочит из груди. Дыхание прерывалось. Горе было так велико, что грозило полностью поглотить ее, но Карла решила, что не покажет своих чувств. Алис одобрила бы это.

Старая женщина этого хотела. За плечами итальянки был теперь другой ангел-хранитель.

Хозяйка дома сидела на стуле у кровати, на которой она стольким сестрам помогла произвести на свет новую жизнь. Ее древнее, бесформенное тело казалось почти безмятежным. Голова была опущена на грудь. Полные лиловые губы изогнулись в полуулыбке, словно старуха заснула и ей снились медовые груши и вино. Так она встретила смерть – с улыбкой.

Алый фартук из крови покрывал ее тело спереди от подбородка до коленей.

Карла повернулась к Гарнье.

Ее взгляд заставил капитана попятиться.

– Кто это сделал? – спросила женщина.

Она удивилась своему голосу, холодному, как зимняя луна. Бернар нахмурился. Это явно был не он. Потом капитан оглянулся на Доминика Ле Телье, чья вина не вызывала сомнений.

– Эта женщина была моей матерью, – сказала графиня.

Доминик усмехнулся. Он начал что-то говорить, но Карла перебила его:

– Грязный подонок. Я позабочусь, чтобы вас повесили за это подлое и трусливое убийство.

Ле Телье презрительно фыркнул, но итальянка чувствовала его страх.

– Можешь не сомневаться в этом, мошенник, – заверила она его. – Даже если мне придется встать на колени перед королевой и умолять ее.

– Миледи, – опомнился Гарнье, – вы хотите, чтобы ее тело отнесли в церковь? Я могу приказать, и она упокоится в самом Сен-Жаке, если это вас немного утешит.

– Нет такой церкви, которая была бы достойна ее останков, – ответила графиня. – Оставьте всё как есть.

Карла прошла мимо мужчин и стала спускаться по лестнице. На кухне, где они с Алис пили чай из шиповника, графиня остановилась, собрала карты со стола и спрятала их в карман платья. Заметив футляр с виолой де гамба, она попросила Гарнье взять инструмент с собой. Мелькнула мысль, что хорошо было бы вообще остаться в этом доме, но итальянка понимала, что этого ей не позволят. Здесь она чувствовала себя своей, здесь она узнала больше важных вещей, чем в любом из самых красивых домов, где ей приходилось жить. Она не хотела расставаться с духом этого места. Но ей и не придется. Алис всегда будет с ней.

На пороге входной двери Карлу остановил жуткий крик, прорезавший ночь. Тело отреагировало животным страхом. Это был скорее крик ярости, нежели боли, – так мог кричать Прометей, чью печень клюет орел.

По двору разнесся исполненный злобы женский голос:

– Вот тебе, Самсон, уродливый ублюдок.

Ярость, расколовшая тьму, вырывалась из горла Гриманда.

Глава 24

Дворы

На зловонной лестнице было так грязно, что Тангейзер опасался за свежие мозоли на ногах Грегуара. Он поставил оружие у двери, и его слуга постучал.

– Кто там? – Жалобный вздох указывал на Жоко и его сломанные ребра. – Боже праведный!

– От месье Ле Телье! Ле Телье! – прокричал Грегуар.