Двенадцать детей Парижа - Тим Уиллокс (2013)

Иоаннит шагнул к столу, и Кристьен попятился.

– За каждую ложь придется платить, – сообщил ему рыцарь. – Тебя видели с Фроже сегодня вечером.

Он ударил ногой Ле Телье, и тот взвыл.

– Я могу спросить твоего хозяина, а это потраченное время, платить за которое тоже придется тебе, – продолжил Матиас.

– Он отправил сержантов, чтобы они схватили Анну и ждали в доме Ирен, на тот случай, если вы вернетесь, – рассказал Пикар.

– Анну? – не понял госпитальер, но потом вспомнил: сержант Фроже знал Паскаль под этим именем.

– Девочку с черными волосами, – пояснил Малыш Кристьен. – Ле Телье спросил, кто из детей вам дорог больше всего.

Тангейзер опустил взгляд. Глаза Марселя остекленели от страха.

– А остальные? – уточнил рыцарь.

– Он сказал, что Анны будет достаточно, а остальные – просто помеха.

Иоаннит вспомнил, как они обедали. Мышки смеялись над непослушными яйцами. Юсти поедал пироги с инжиром. Флер… Правая рука Матиаса сомкнулась на горле Ле Телье. Кожа лейтенанта была тонкой и влажной от пота. Приподняв его с пола и ощутив сопротивление застрявшей в крышке стола стрелы, Тангейзер почувствовал отдаленное эхо его мучений. Но этой боли было недостаточно.

– Я не имею к этому отношения, – добавил Пикар.

Фальшивые оправдания Кристьена помогли госпитальеру встряхнуться. Он заставил себя успокоиться. Нет, Ле Телье еще рано умирать. Тангейзер отпустил его.

– Отведи меня к Орланду, – сказал он Кристьену.

Рыцарь не собирался оставлять свидетелей того, что произошло в особняке Ле Телье, но убивать Стефано он не хотел. Ему нравился этот человек, способный держать слово. Малыш Кристьен поднимался по лестнице с трудом. Иоаннит перегнал его, схватил за воротник и потащил за собой. Прислугу отпустили на ночь, и было ясно, что никто из оставшихся в доме людей не придет, пока их не позовут. Они остановились у двери. Госпитальер постучал:

– Стефано из Сьона! Это Матиас Тангейзер.

Огромный швейцарец открыл дверь. В руке у него был меч. Он окинул взглядом окровавленный торс рыцаря, золотую цепь и арбалет, вложил меч в ножны и отдал честь.

Тангейзер заговорил по-итальянски:

– Как прошел день?

– Милорд, после нашей последней встречи самым трудным для меня было не уснуть.

– Ты сослужил мне хорошую службу. Как Орланду? Он способен передвигаться?

– Только не ускоренным маршем. Он слаб – сами знаете, лихорадка, – но голова у него ясная. Каждый час я заставляю его пятнадцать минуть ходить по комнате.

– Превосходно, приятель. А теперь, к сожалению, мы снова должны расстаться.

– Да будет мне позволено, милорд… Я уже видел эту цепь.

– Да. Если бы она по-прежнему висела на шее Ле Телье, к утру ты был бы уже мертв, и Орланду тоже. А в случае удачи Марселя и я вместе с вами.

– Именно поэтому я и боролся со сном. Почувствовал неладное, как только мы попали сюда, хотя Орланду был спокоен. Если я вам еще нужен, только скажите.

Матиас боролся с искушением. Стефано, конечно, надежен, однако он представления не имеет, что от него может потребоваться. Предстоящее смущало даже самого госпитальера. Кроме того, он не хотел, чтобы за ним охотилась швейцарская гвардия – а это вполне может произойти, если он увлечет за собой одного из ее капралов.

– Я хочу, чтобы все, что ты видел и делал с тех пор, как покинул особняк Бетизи вместе с сержантом Баро – который теперь мертв, – стало твоей тайной. Тебе придется придумать какую-нибудь историю, объясняющую твое отсутствие. Но в такой день это будет нетрудно. Согласен? Даешь слово?

– Даю слово, милорд, все это останется тайной. Но могу я спросить, почему?