Двенадцать детей Парижа - Тим Уиллокс (2013)

После этого он взял Эстель за руку. Личико Ампаро покраснело от крика, но отец не собирался так быстро расставаться с дочерью. Шепча ей ласковые слова, словно норовистой лошади, он зашагал по проходу.

Нужно было сосредоточиться на практических делах. Если берлога Тибо находится не на острове, то скорее на левом берегу, чем на правом, и пробраться туда будет легче. Можно взять с собой священника. Для него милиция опустит цепи. А священника, который дружит с сутенерами, уговорить будет нетрудно.

– Матиас? – окликнул рыцаря сзади знакомый голос.

Тангейзер остановился, но не обернулся.

Его разум сомневался в реальности этого звука, этого голоса – иоаннит так жаждал его услышать, что ему могло просто показаться. Но к глазам подступили совсем не мужские слезы, и слезам он поверил.

– Карла! – Эстель отпустила его руку. – Что вы здесь делаете?

Тангейзер не шевелился. Он оплакивал ее, а она родила ему ребенка. Между ними стояли тюрьма, огонь и меч, но они оба пребывали в горниле Гермеса Трисмегиста. Теперь их разделяла только его вина.

– Мы вас везде искали и наконец нашли. Танзер, смотрите! – кричала Ля Росса.

Рыцарь почувствовал, что сердце его бьется так же часто, как у младенца. И вдруг застеснялся своего вида. Хотя Карла видела всякое. По крайней мере, он умылся. Правда, если бы он знал, что его жена здесь, то прополоскал бы рот.

Наконец Тангейзер повернулся.

Взгляд стоящей перед ним женщины проник ему прямо в сердце.

Карла.

Карла.

Он долго смотрел на нее. Карла всегда понимала его лучше, чем он ее. В нем было меньше тайн. Ее глаза были подобны ранам. И Матиас был одним из тех, кто нанес их. Нечто вроде искры, не имевшей ни определения, ни названия, проскочило между ними – квинтэссенция того, что навечно скрепляло их безрассудный и невозможный союз, даже в смерти. Госпитальер чувствовал, как тает сердце Карлы, словно видел это воочию. Значит, все в порядке. Она по-прежнему любит его. Его же собственная любовь еще никогда не была такой нежной и такой яростной.

Тангейзер увидел ее лицо, ее тело.

Сердце его наполнилось жалостью. Его любимая стояла посреди нефа в испачканном кровью платье, стараясь держаться прямо. Она не была обессилена. Матиас видел, как эта женщина умеет терпеть физические тяготы. Она была хрупкой – состояние, которое ему казалось невозможным. На платье ее виднелась кровь, пролитая ради их ребенка. Волосы были заплетены в золотистую косу, перекинутую на грудь.

Иоаннит шагнул вперед, раскинув руки, обнял ее и прижал к себе. Карла смотрела на него стиснув зубы – ее старая привычка. Потом он почувствовал, как ее ногти впиваются ему в руку: это был их тайный знак обладания. Нет, она вовсе не хрупкая! Он протянул ей дочь. Ампаро уже не плакала – у малышки дрожала губа.

Тангейзер улыбнулся:

– Карла, любимая, наш соловей голоден и еще не готов к моим шипам.

Глава 33

Просто еще один ребенок

Карла вдруг поняла, что впервые слышит плач Ампаро.

Несмотря на стенания, наполнявшие пространство собора, среди которых можно было различить и плач младенцев, она сразу же узнала голос дочери. Этот звук пробил стену ее отчаяния. Но как только исполнилось ее заветное желание, итальянка испугалась ошибки. Логика подсказывала, что это невозможно. Это не уши ее услышали голос Ампаро, это было ее отчаяние.