Двенадцать детей Парижа - Тим Уиллокс (2013)

Графиня кивнула. Дворами называлось логово парижских преступников и нищих, настолько жестокое и опасное, что туда не решался проникнуть никто, кроме его обитателей.

– Кокейн – лучший из всех Дворов. Это мой Двор, – похвастался Младенец.

Карла вновь почувствовала, как зашевелился ребенок, но теперь уже не по собственной воле, а из-за того, что сокращение матки заставило вздрогнуть их обоих. Словно волна, распространяющаяся сверху вниз, более могущественная, чем боль, прошла по телу женщины. Антуанетта спряталась за стулом, а итальянка сделала глубокий вдох, но не издала ни звука.

Гриманд взял ее за руку и сжал с такой нежностью, какой она не ожидала от столь жестокого человека. Женщина ответила на его пожатие – изо всей силы. Потом она накрыла его ладонь другой рукой. Схватки на этот раз были продолжительными, и хотя потом они ослабли, напряжение внутри живота Карлы осталось.

Графиня отпустила руку гиганта, смущенная этой неожиданной близостью и своей благодарностью к бандиту за этот жест. Она чувствовала себя словно в лодке посреди бурного моря, а направлял эту лодку громадный и странный убийца. На его лице не было заметно ни похоти, ни даже любви – на нем читалась только удивительная забота, словно в Карле он был уверен не меньше, чем в себе самом. Разум женщины противился этой мысли, но чувства подсказывали, что Гриманду можно верить. И не потому, что у нее не было выбора – этот человек мог распоряжаться ее жизнью, но не ее сердцем, – а потому, что это был правильный выбор.

– Мой ребенок и я отдаем себя под вашу защиту, – произнесла итальянка.

– И правильно делаете, потому что после веры в Господа это самая лучшая помощь при родах.

Из особняка д’Обре снова донеслись истошные крики.

– Вот это придаст вам сил, – Гриманд протянул Карле чашу с вином, и она сделала глоток.

– Я не знаю, далеко ли уйду в таком состоянии, – призналась графиня.

– Уйдете? За кого вы меня принимаете? – Ее новый покровитель рассмеялся, показав редко расставленные зубы. – Вы Королева Мечей, а королеве положено ехать.

Глава 9

Клементина

– Я уже говорил Коссану, что отказываюсь лечить ваших раненых, – объявил Амбруаз Паре. – И он знает, что я обязан выполнять только приказы короля.

Тангейзер и Стефано положили Орланду на кровать убитого адмирала. Ковер на полу был пропитан кровью, но простыни остались чистыми. По крайней мере, Колиньи встретил смерть не во сне.

– Подожди меня внизу, – сказал граф де Ла Пенотье капралу.

Стефано отдал честь и вышел, а госпитальер указал на одну из ламп:

– Юсти, свет.

Молодой гугенот принес лампу и стал держать ее над кроватью. Грудь Орланду по-прежнему слабо поднималась и опускалась. Лицо его налилось кровью – всю дорогу он провисел вниз головой. Юноша оставался под воздействием опиума и не чувствовал, что происходит вокруг. Тангейзер уже забыл, как сильно любит этого парня.

– Он еще жив, и он молод, – сказал иоаннит врачу. – Не самый тяжелый случай.

– Вы меня не слышали, сударь? – отозвался Паре.

Тангейзер повернулся к нему. Великий хирург стоял у двери на лестницу, словно мысль о бегстве могла принести ему облегчение. Это был бородатый человек приятной наружности. Ему было чуть больше шестидесяти, хотя сегодня ночью он выглядел гораздо старше. Несмотря на позу, призванную продемонстрировать достоинство и вызов, в его глазах плескались боль и страх, а лицо было смертельно бледным.

Его неожиданный гость поклонился: