Король холопов - Юзеф Игнаций Крашевский (1881)

Он сбрасывал свою старую, заплатанную сермягу лишь тогда, когда отправлялся в костел, или в большие праздники, когда дело шло о воздании хвалы Господу Богу.

Жена его, немолодая уже женщина, выбранная им по расчету, названная при святом крещении Марией, а впоследствии молодой девушкой называвшаяся Марухной, состарившись, стала ворчливой и придирчивой; так как она была искусной хозяйкой, то ее прозвали Гарусьницей.

Вядух постоянно с ней спорил о чем-то, они ссорились, но очень любили друг друга, и один без другого жить не могли. Вначале Господь дал этой паре сына, которого приходский священник, совершивший над ним обряд крещения прозвал Марцином. Когда он был маленьким, его называли уменьшительным именем – Цинком; так как он был дородный, статный, пригожий – не уродился в отца, – то люди прозвали его Цярахом, и это имя осталось за ним.

У них была младшая дочь, красивая девушка, но не особенно рослая и сильная, что очень огорчало мать; ее звали Богной, но тогда было принято и в деревнях и в домах шляхты придавать к имени, данному при крещении, добавочное, и ее прозвали Геркой. Оно означало на ее родном языке то же самое, что и ее крестное имя Богна.

Вядух, имевший большое хозяйство, с которым ему одному с сыном было не справиться, хотя оба с утра до вечера прилежно работали, имели у себя батрака, которого он будто бы купил у жида, но с которым он обращался вовсе не как с невольником, несмотря на то, что в то время было много невольников; были взятые в плен во время войны, были и попавшие в неволю за неуплату долгов.

Хотя старый чудак говорил, что подобно тому как вол вола не может купить, так и человек человека – однако он его очень стерег и не давал ему отдыха, но кормил его хорошо.

У старика было много своих собственных поговорок, а когда дело касалось труда, то он повторял:

– Есть ты хочешь? Правда? Для этого ты должен работать! Когда у тебя пропадет охота к еде, тогда ты будешь отдыхать.

Вядух был известен своими поговорками, а так как он был болтлив, то готов был сказать одно и то же духовному лицу, кастеляну, воеводе и мужику.

Когда его спрашивали, не боится ли он кого-нибудь, он отвечал:

– Конечно! Господа Бога!

Никто не удивляется тому, что рыцари не моргнув глазом идут на войну, на смерть – это их обязанность; но и Вядух не боялся смерти и никакой опасности.

Его дерзости ему как-то сходили с рук, однако его несколько раз привлекли к ответственности, и он должен был таскаться по судебным инстанциям. Он всегда умел себя защитить, не прибегая к адвокату, благодаря своей изворотливости.

Вядух владел несколькими ланами[7] земли, которые, как он уверял, уже несколько веков тому назад принадлежали его предкам; однако Топорчик Неоржа, ставший впоследствии сандомирским воеводой, земли которого были по соседству, утверждал, что эти ланы принадлежат ему, что они были отданы мужику в аренду, что он должен был за них платить деньгами и натурой или же исполнять некоторые повинности.

Все вместе взятое не особенно много составляло для Вядуха, и несмотря на то, что он землю считал своей собственностью, он платил Неорже и с ним не судился.

Он, в сущности, мог бы легко найти в другом месте землю обработанную или нетронутую и взять столько, сколько бы захотел, и мог бы уйти отсюда, но ему жаль было оставить поля, на которые столько трудов было потрачено, отцовский дом, к которому он привык. Он говорил, что он слишком стар, чтобы испробовать новое счастье, и хотя он не любил Неоржу, однако не трогался с места.

С гордым и жадным Топорчиком, с его войтом и экономом не всегда легко было ладить; однако Вядух, хоть и немало от них терпел, все-таки всегда ускользал из-под их власти. Иногда смеясь, он говорил, что со временем Неоржа будет подвергнут церковному отлучению за свою дерзость и что тогда он без всякого спора оставит его землю.