Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник) - Генри Райдер Хаггард (1885, 1887,1906)

— Не пугайтесь и не беспокойте ее, — посоветовал Майер Клиффорду. — Утром она проснется.

Следующие три дня Бенита прожила в постоянном страхе, опасаясь, что Майер опять подложит в ее пищу или питье снотворное средство и начнет месмеризировать ее. Она не брала в рот ничего, что побывало возле Джейкоба. Спала она в хижине отца, старик ложился у входа, положив рядом заряженное ружье. Клиффорд пообещал Джейкобу, что если он застанет его за новой попыткой месмеризма, то застрелит, однако молодой человек совсем не боялся Клиффорда.

В течение долгих ночных часов старик и Бенита караулили попеременно. То спал отец, то она. Не всегда напрасно прислушивалась девушка: раза два, по крайней мере, она слышала крадущиеся шаги у хижины и чувствовала страшное влияние Джейкоба. Тогда она будила отца и шептала ему:

— Он здесь, я слышу, он здесь.

К тому времени, когда старик с трудом поднимался на ноги (он сильно слабел и страдал от острого ревматизма), все исчезало. Только из темноты до него доносились звуки удаляющихся шагов и чей-то тихий смех.

Наступило третье утро, утро страшной среды. В эту ночь ни Бенита, ни ее отец не сомкнули глаз и перед зарей стали долго и серьезно говорить о своем положении.

— Разве невозможно, отец, убежать? Может быть, проход к лестнице не настолько заложен, чтобы мы не могли спастись.

Клиффорд подумал о своих негнущихся ногах, о боли в спине, покачал головой и ответил:

— Не знаю, Майер никогда не подпускал меня близко к ней.

— А почему ты не пойдешь посмотреть? Ты знаешь, он теперь встает очень поздно, так как всю ночь не ложится. Возьми бинокль и осмотри стену из старого дома, который стоит рядом. Джейкоб не увидит и не услышит тебя: если же пойду я, он, конечно, проснется. А я поднимусь на конус.

— Но ведь ты же не… — начал он и остановился.

— Нет, конечно нет. Я не повторю поступка португалки, пока обстоятельства не доведут меня до этого, я просто хочу посмотреть. С конуса можно видеть далеко. Может быть, матабелы уже ушли.

Когда стало достаточно светло, они вышли из хижины. Клиффорд, прихрамывая, пошел к стене, а Бенита направилась к конусу.

Матабельского лагеря не было видно, потому что он раскинулся во впадине, почти у подножия крепости. За ним поднимался откос пригорка; может быть, эта легкая возвышенность находилась приблизительно в миле от того места, на котором стояла девушка, и на ее гребне она увидела что-то вроде фургона, кругом двигались человеческие фигуры. Они кричали: благодаря тишине африканского утра звуки их голосов долетали до Бениты.

Когда туман рассеялся, она ясно рассмотрела фургон, запряженный волами; очевидно, матабелы только что захватили повозку и окружили ее. Однако теперь дикари были заняты чем-то другим. Они указывали копьями в сторону конуса Бамбатце.

Бенита сообразила, что при ярком свете на фоне неба ее отлично видно из долины. Да и не только их; вскоре показался белый человек и поднял что-то — ружье или подзорную трубу. По красной фланелевой рубашке и широкополой шляпе на его голове она решила, что это белый. Вид ангела в небесах вряд ли бы больше обрадовал Бениту, которая чувствовала себя такой несчастной!

Но что делать здесь белому и его фургону? И почему матабелы не убили его сразу? По-видимому, у дикарей не было жестоких намерений; они продолжали размахивать руками и разговаривать, пока белый стоял, подняв подзорную трубу, если это была труба. Так продолжалось очень долго; пришли еще матабелы и увели белого в свой лагерь.

Бенита спустилась с конуса.

— Что случилось? — спросил отец, заметив ее взволнованное лицо.

— Там стоял фургон с белым человеком. Я видела, как матабелы захватили его.

— В таком случае мне очень жаль беднягу, — ответил Клиффорд. — Но что мог делать здесь белый? Вероятно, это был какой-то охотник, попавший в ловушку.

Лицо Бениты омрачилось.

— Я надеялась, что он поможет нам.