Вторая гробница - Филипп Ванденберг (2001)

– Ты случайно не забытого фараона ищешь? – весело воскликнул Говард, надеясь спугнуть большую белую кошку. Но она, ничуть не смущаясь, продолжала рыть, пока Картер обеими руками не вытащил ее из ямы. Тут его взгляд упал на что-то блестящее, и Говард увидел вырытый кошкой предмет. Согнутая пластинка! Очень тонкая, размером со спичечный коробок, она блестела так, словно была из золота, но больше всего Картера заинтересовали надписи на ней.

Он взял пластинку и со всей осторожностью попытался выпрямить ее, как вдруг обнаружил три неприметных иероглифа один над другим: солнечный диск, скарабей и полукруг с тремя поперечными линиями. То было царское имя.

– Небхепрура, – задумчиво произнес Картер, – тронное имя забытого фараона…

Словно одержимый, Говард голыми руками начал копать яму.

– Небхепрура, – повторял он снова и снова. – Повелите перерождений – Ра.

Дыхание археолога становилось все тяжелее, пальцы нестерпимо болели, но он быстро вырыл яму почти в руку глубиной.

– Небхепрура!

Был ли это знак богов? Запыхавшись, Говард снова взял в руки пластинку. Тысячелетние царапины на смятой пластине сделали расшифровку остальных иероглифов невозможной. Но один знак Говард все же увидел – печать города мертвых. Жрецы в Долине царей ставили ее, когда хоронили фараона!

Говард почувствовал, как бесшумный вихрь подхватил его, перевернул в воздухе и снова опустил на землю. В тот же миг пришло осознание, что он, Говард Картер из Сваффхема, совсем рядом с забытым фараоном.

Говард не мог сказать, как долго он рыл яму голыми руками. Наконец к нему вернулся рассудок.

«Ты сошел с ума, – сказал он сам себе, – ты совершенно спятил». Глубоко вдохнув, он огляделся по сторонам в поисках кошки.

– Бастет? – неуверенно позвал он. – Бастет, ты где?

Ведь не могла же кошка просто раствориться в воздухе! Но сколько он ни звал Бастет, она не вернулась. Похоже, ее и след простыл.

Домой к Говарду она тоже не пришла, хотя он оставил дверь на ночь открытой. Бастет исчезла. С тех пор Говард больше никогда ее не видел.

На следующий день Говард выбросил из головы решение отказаться от чека, переданного ему лордом, нанял восемьдесят рабочих и начал вести раскопки в том месте, которое указала ему большая белая кошка.

Глава 26

После своего возвращения в Англию лорд Карнарвон и его дочь Эвелин долгое время избегали встречаться друг с другом в замке Хайклер. Это не требовало больших усилий: замок был таким большим, что никто, даже сам лорд Карнарвон и прислуга, не могли точно сказать, сколько комнат в замке.

Единственной трапезой, за которой собиралась вся семья, был ужин, проходивший в ранний вечерний час в огромном зале, где стоял большой темный стол и по стенам были развешаны фамильные портреты. Разговоров почти не вели из-за жутковатой атмосферы зала. Длинный стол, стоящий в середине комнаты, был рассчитан на двадцать персон, поэтому, когда Эвелин ужинала только со своими родителями, она чувствовала себя несколько потерянной. А теперь это чувство усиливалось еще и молчанием.

Внезапный отъезд из Луксора, для которого его светлость нашел сомнительные причины, заявив, что ему якобы нужно срочно посоветоваться с доктором и назначить лечение, укрепили Эвелин в догадке, что ее отец мог что-то вызнать про их любовную связь с Говардом. Она переживала, что отец начнет подыскивать ей жениха соответствующего статуса.

Возможно, такие отношения между дочерью и лордом продолжались бы еще несколько дней или даже недель, если бы не вмешалась леди Альмина, которая, оставаясь в неведении, больше всех переживала, поскольку чувствовала что-то неладное.

– Может, мне кто-нибудь объяснит, – произнесла леди Альмина во время перемены блюд, где-то между дичью и десертом (как раз был открыт сезон охоты), – что происходит?