Гароэ - Васкес Фигероа Альберто (2014)

– Если Господь соблаговолил защищать нас до сих пор, мы должны надеяться, что Он будет делать это и дальше, – изрек брат Бернардино де Ансуага, подходя к ним: он успел услышать последние слова. – Я рад видеть тебя живым, сын мой.

– А мне приятно видеть соотечественника, пусть даже на нем болтается нечто, отдаленно напоминающее сутану, – непочтительно ответил человечек, который, впрочем, тут же спросил: – Не могли бы вы исповедать преступника, которого вот-вот повесят?

– С превеликим удовольствием, но надеюсь, что, учитывая особые обстоятельства, в которых мы оказались, лейтенант проявит милосердие, а то и вовсе придет к выводу, что не стоит тратить время на то, чтобы казнить такую пустельгу.

– Никто никого не будет вешать, пока я здесь командую, Ящерица, – сказал Гонсало Баэса тоном, не оставляющим никаких сомнений. – Мы и так понесли слишком большие потери. Правда, если ты и дальше будешь валять дурака, клянусь, что не только казню, но еще и прикажу, чтобы перед этим тебе всыпали пятьдесят ударов кнутом. – Он взмахнул рукой, спешно отсылая его прочь. – А сейчас разыщи-ка Гарсу и попроси ее прийти: надо, чтобы она мне объяснила, что такое задумал Бенейган.

Тот помчался со всех ног, и, глядя ему вслед, лейтенант в очередной раз отдал должное его прозвищу. Хотя силы антекерца были почти на пределе, губы невольно растянулись в улыбке.

– Ну и вояки! – воскликнул он. – Хотелось бы мне посмотреть, что делал бы на моем месте Юлий Цезарь!

– Напомню тебе, что Юлия Цезаря убили его друзья… – заметил доминиканец. – А я могу поставить на карту лохмотья, оставшиеся от моей сутаны, что ни один из этих людей не поднимет на тебя руку.

– Хотя причин-то у них предостаточно.

– Лейтенант! – неожиданно раздался чей-то встревоженный крик. – Идите сюда, лейтенант. Скорее!

Они бросились на крик солдата, который отчаянно махал руками, стоя на самом краю пропасти, и увидели на другой стороне ущелья десятка два островитян – что-то вроде торжественного шествия с Гарсой во главе.

Девушка шла неторопливо, с поднятой головой, не выражая никаких эмоций, неотрывно глядя на горизонт, простиравшийся за утесом, резко обрывавшимся в море, и лейтенант Гонсало Баэса, родившийся в Антекере, тотчас, без всяких объяснений, понял, что его мечтам и надеждам на счастье никогда не суждено сбыться.

Ноги у него подкосились, и он не упал только потому, что Бруно Сёднигусто его поддержал. Он попытался закричать, но из горла не вырвалось ни единого звука.

Дойдя до края тропинки, девушка остановилась, обернулась и твердо, как она одна умела это делать, посмотрела на него, и, несмотря на расстояние, он смог прочесть в ее глазах ту же любовь, какая была в тот далекий день, когда он впервые увидел ее в бухте.

Прошло всего лишь несколько мгновений – коротких-прекоротких, длинных-предлинных, горьких-прегорьких, которые никогда не хочется вспоминать, но которые никогда не забываются: это по их вине жизнь цельного человека превратится в вечное наказание, – пока Гарса вновь не перевела взгляд на горизонт, и тогда великан Тауко медленно шагнул вперед и мягко толкнул ее в спину.

Я похоронил Гарсу

в своем сердце.

Нет места ближе, теплее,

где было бы больше любви.

Цветы там не вянут,

плита никогда не покрывается грязью,

тогда как в ее могиле лежат только кости —

кости, которые я никогда не видел.

Там от нее ничего не сохранилось —

ни от ее глаз,

ни от ее голоса,

ни от ее смеха,

ни от ее запаха.

Могила есть могила,

другое дело – боль.