Европа. Борьба за господство - Брендан Симмс (2013)

В середине 1850-х годов европейскую и мировую политическую системы потрясла новая череда кризисов. Встревоженная очевидной слабостью Порты перед лицом египетской агрессии и вмешательством Западной Европы, Российская империя сочла необходимым сыграть на опережение, чтобы гарантировать себе долю в ожидавшемся разделе добычи. «У нас на руках больной человек, – образно заметил царь Николай I, – тяжко больной человек. Будет… великим несчастьем, если сегодня или завтра он покинет нас, особенно прежде, чем мы примем все необходимые меры».[635] В феврале 1853 года министр иностранных дел России Меншиков огласил ультиматум, требовавший от султана предоставить русскому царю власть над православным населением Османской империи, а пять месяцев спустя русские войска заняли дунайские княжества, вынудив султана объявить войну. В ноябре 1853 года царь потребовал независимости дунайских княжеств, Сербии, Боснии и Болгарии и расширения территории Греции; вдобавок зазвучали призывы к восстанию христиан на территориях Османской империи. В том же месяце русский флот разгромил турецкую эскадру при Синопе в Черном море. Франко-британский ультиматум с требованием вывести русскую армию из Молдавии и Валахии был проигнорирован. Более того, в марте 1854 года русские переправились через Дунай и двинулись на юг.

Эти события шокировали Европу. Истинной загвоздкой была вовсе не Османская империя, а Германия и общий баланс сил. Для Вены присутствие русских войск в Молдавии и Валахии означало укрепление «кольца окружения» у восточной границы империи; следовало поэтому прогнать русских как можно скорее. Франция и Британия также больше беспокоились за Центральную Европу, чем за Турцию; кроме того, британцев тревожила потенциальная угроза Индии.[636] После российской военной интервенции в Венгрии и дипломатического вмешательства в дела Германии в 1848–1849 годах оккупация княжеств очевидно сигнализировала о намерениях русского царя не просто участвовать в разделе Османской империи, но доминировать в Европе в целом. На широких парламентских дебатах в феврале 1854 года, накануне объявления войны, Рассел утверждал, что Британия должна противостоять России, чтобы «сохранить независимость как Турции, так и Германии и прочих европейских стран».[637] Министр иностранных дел лорд Кларендон подчеркивал, что «Германия в силу своего географического положения призвана стать главным оплотом против российской агрессии».[638] Французы с этим соглашались.