Европа. Борьба за господство - Брендан Симмс (2013)

Острее всего последствия Крымской войны ощущались в Италии. Премьер-министр Пьемонта граф Кавур получил возможность использовать благорасположение Лондона и Парижа, заработанное участием в войне. Для Кавура безопасность Пьемонта гарантировалась только поддержкой итальянского национализма. Его усилия перекликались с усилиями разрозненных радикалов в «Национальном обществе», например, венецианца Даниэля Манина, сицилийца Джузеппе ла Фарины и (с июля 1856 года) савояра и защитника Римской республики Джузеппе Гарибальди. Эти люди принципиально изменили свою тактику после провала революций 1848–1849 годов. Сами они предпочли бы конфедерацию республик или, лучше того, единую республику, но, подобно немецким националистам и Пруссии, научились видеть в могучем Пьемонте единственную надежду на избавление от австрийцев.[648] Кавур блестяще воспользовался этой переменой настроений. «Череда события обеспечила Пьемонту надежное и неоспоримое положение в Италии, – писал он в 1857 году. – Провидению было угодно, чтобы только Пьемонт во всей Италии сохранил свободу и независимость, и потому Пьемонт должен, будучи свободным и независимым, выступить перед Европой защитником и покровителем несчастного полуострова».[649] Когда Кавур встретился с Наполеоном III в Пломбьере в июле 1858 года, чтобы обсудить изгнание Габсбургов, обстоятельства однозначно благоприятствовали Италии. Россия по-прежнему не простила австрийского «предательства» в ходе Крымской войны и четко обозначила свое намерение оставаться в стороне; по тайному франко-русскому договору начала марта 1859 года царь соглашался с изменениями в Италии и нейтрализацией Германского Союза в обмен на неявное обещание пересмотреть ненавистные положения черноморского пакта. В Британии общественное мнение решительно поддерживало итальянцев, а в правительстве все больше укреплялись во мнении, что сильная Италия станет более надежной защитой от французов, чем ослабевшие Габсбурги. Ни Кавур, ни Наполеон III на самом деле не желали объединения Италии. В Пломбьере они договорились о передаче Франции Ниццы и Савойи, о крупной территориальной «компенсации» Пьемонту в Северной Италии, о сохранении независимости Рима (это было важно, иначе возмутились бы французские католики) и Неаполя; Тоскану и Папскую область было решено объединить в королевство Центральная Италия. Вдобавок все эти территории признавались членами Итальянской конфедерации.[650]

Вена действовала на опережение: в апреле 1859 года она предъявила Пьемонту ультиматум и потребовала прекратить военные приготовления. Это была серьезная ошибка, поскольку нежелание придерживаться дипломатических мер и очевидное стремление к войне лишили Австрию поддержки Европы. В первую очередь это касалось Германского Союза, большинство членов которого опасались оказаться втянутыми в войну с Францией ради отстаивания интересов Габсбургов в Италии; Пруссия же поначалу соблюдала строгий нейтралитет. В кровопролитных сражениях при Мадженте и Сольферино Австрия потерпела сокрушительные поражения. В этот момент, однако, Пруссия и Германский Союз, так сказать, зашевелились, не желая допускать полного коллапса империи. Была мобилизована многочисленная армия, угрожавшая восточной границе Франции. Наполеон III потерял самообладание: в страхе перед прусской интервенцией он заключил в Виллафранка соглашение с императором Францем-Иосифом – на условиях, которые принципиально отличались от условий Пломбьерского договора: Ломбардия передавалась Наполеону III (а от него – Пьемонту), но центральноитальянские княжества подлежали восстановлению. Националисты пришли в ярость; Кавур подал в отставку. Во второй раз менее чем за десятилетие немецкую карту в Европе разыграли как козырную.[651]