Европа. Борьба за господство - Брендан Симмс (2013)

В Европе схватка за единство Германии была в разгаре. Радикальный проект Бисмарка противостоял либеральной геополитике Англии и Франции, а также Австрии, консервативной в идеологическом и геополитическом смыслах. Решающий голос принадлежал России, которую прусский канцлер смог привлечь на свою сторону благодаря удаче и умению убеждать. В январе 1863 года поляки, ободренные поражением России в Крыму и воодушевленные победой националистов в Италии, подняли восстание, рассчитывая на помощь Франции и уповая на «либеральность» нового режима. В Санкт-Петербурге вспыхнула паника, царь Александр боялся возрождения «Крымской коалиции». Британцы и французы горячо симпатизировали полякам, правительства обеих стран делали соответствующие публичные заявления. Поскольку военная интервенция не представлялась возможной, эта риторика лишь продлевала агонию поляков – до окончательной победы русских войск. «Если британское правительство не намерено воевать, – писал в отчаянии посол Британии в Санкт-Петербурге, – пусть оно скажет об этом открыто и прекратит бессмысленные смерти и страдания восставших, которые ни за что не победят без сторонней помощи».[669] Австрийцы, желая успокоить собственных либералов, католиков и поляков, сохраняли осторожный нейтралитет, усугубляя, по мнению русских, свои «прегрешения» времен Крымской войны. Бисмарк же публично поддержал царя и заключил соглашение, которое перекрывало границу Пруссии и русской Польши.

Теперь канцлер находился в отличной позиции для того, чтобы использовать другую возможность заявить о прусско-германском единстве. В марте 1863 года было объявлено, что Дания официально присоединила Шлезвиг. Сейм Германского Союза под сильным давлением националистов объявил Дании войну. Большинство немецких либералов, в том числе за пределами Пруссии, призывали Бисмарка не медлить. Давняя прусская доктрина вражеского окружения тем самым распространилась по всей Германии. В отличие от 1848 года Россия осталась в стороне, как и Франция, планировавшая воспользоваться международной сумятицей для пересмотра Венских соглашений. Прусско-австрийские войска разгромили датчан весной и летом 1864 года. Шлезвиг и Гольштейн перешли под совместное управление Вены и Берлина, а Британия в очередной раз бессильно наблюдала со стороны.[670] Немецкие либералы и националисты ликовали по случаю первой победы под руководством Пруссии. Несмотря на большинство в ландтаге, они решили «не заметить» того, что в войне участвовали полки, содержавшиеся на налоги, которые взимались без одобрения парламента. Бисмарк отыскал магическую формулу, которая позволяла решить многие задачи внутренней и внешней политики.

Действия Бисмарка сокрушали порядок Венских соглашений извне, но имелась и внутренняя угроза европейской стабильности. Индустриализация привела к стремительному росту численности пролетариата, к появлению классового сознания и, в конечном счете, к возникновению международных политических организаций. В июле 1863 года анархисты и социалисты провели встречу в поддержку независимости Польши. Подобно либералам, они считали Российскую империю основной реакционной силой Европы и потому полагали всех ее оппонентов заведомо прогрессивными. Особо они выделяли немецкий национализм. «Германия претендует на Шлезвиг, – писал Карл Маркс еще в августе 1848 года, – по праву цивилизованного народа, встретившего варваров, во имя прогресса». В сентябре 1864 года левые политики собрались вместе, чтобы сформировать Международное товарищество рабочих, призванное стимулировать международную социалистическую революции во всем мире.[671] Так родилась новая европейская сила, Интернационал, которой было суждено фигурировать в риторике и политике консерваторов и в повестке дня европейских саммитов на протяжении нескольких десятилетий. Одновременно возникли геополитические фронты, поверх «традиционных» диспозиций.