Европа. Борьба за господство - Брендан Симмс (2013)

Резкое укрепление американского и немецко-прусского могущества в середине 1860-х годов оказало заметное влияние на «большую стратегию» и внутреннюю политику стран Европы и всего мира. Великобритания пока не демонстрировала какого-либо беспокойства в отношении Германии. Британский министр иностранных дел лорд Стэнли в августе 1866 года заметил, что «для нас не потеря, а скорее выгода в возникновении надежного барьера между двумя великими агрессивными державами континента [Россией и Францией]».[688] Тем не менее события конца 1860-х годов убедили многих, что Великобритании необходима мобилизация новых ресурсов, дабы сохранить свое положение в европейской государственной системе. Гладстон утверждал в апреле 1866 года, что победа Союза в американской гражданской войне показала преимущества широкой демократизации, и «дополнительные силы возможно привлекать от имени правительства, а нация в своих действиях обретает новую энергию».[689] В 1867 году закон о реформах демократизировал страну; эта мера была, несомненно, продиктована соображениями внутренней политики, однако принималась безусловно с учетом ее значимости для международного положения Великобритании.

Одновременно Лондон изучал способы, какими можно привлечь быстро растущие в количестве заморские владения к защите имперских рубежей.[690] Британская Северная Америка, находившаяся в наиболее угрожаемой позиции из-за американского послевоенного экспансионизма и статуса явного препятствия на пути США к «величию», начала переговоры о федерации в 1865 году, а два года спустя тамошние поселенческие колонии образовали доминион Канада.

В Вене разгорелась жаркая дискуссия между теми, кто хотел забыть об утраченной Германии и сосредоточиться на Балканах, и теми, кто требовал остановки прусского объединительного проекта или по крайней мере его замедления посредством активизации сотрудничества с Францией и южными немецкими государствами. «Мы должны совсем уйти из Германии, – клялся император Франц Иосиф после Садовой, – будут нас к тому принуждать или нет, а учитывая опыт общения с нашими дражайшими немецкими союзниками, я скажу, что это будет благословением для Австрии».[691] Новый министр иностранных дел граф Фридрих Фердинанд фон Бойст, с другой стороны, заявлял, что «не станет избегать любых… возможных последствий» союза с Наполеоном III ради обуздания Пруссии, что его не пугает «даже французское возвеличивание в Германии».[692] Прусская победа также оказала немалое влияние на внутреннюю политику Габсбургов. Конституционная реформа сделалась насущной, отчасти потому, что поражение империи ослабило позиции Франца Иосифа в давнишнем противостоянии с венграми, но в первую очередь вследствие того, что многолетние «мадьярские распри» не позволяли империи проводить желаемую внешнюю политику. В 1867 году Вена наконец достигла соглашения с Будапештом: был заключен Ausgleich, или «Компромисс». Венгрия не только сохранила собственный парламент с существенными бюджетными и законодательными полномочиями, но и обрела собственную армию, гонвед, а также официально получила равноправие с австрийской половиной империи. Новое государство стало двойной монархией – австро-венгерской, – и династия надеялась, что новая конституционная структура сделает империю более конкурентоспособной в европейской государственной системе.