Двадцать четвертая буква - Том Лоу (2010)

– С тех пор как я здесь очутился, они казнили семь мужчин и одну женщину. И каждый, кого выводили из камеры, боялся до усрачки. Можешь выучить любой стих из Библии, но когда тебя пристегивают, они открывают занавески, чтобы все видели твой последний вздох. И тогда, О’Брайен, важно только то, что у тебя внутри. Можешь вытатуировать стих из Библии на обратной стороне своих век. Но если ты не веришь всем сердцем – и я не про чушь вроде «прийти к Богу в последнюю минуту», – тогда ты с тем же успехом можешь усесться за стол к дьяволу. И сейчас меня собираются принести в жертву в освященном дьяволом месте – в камере смерти. А я невиновен!

О’Брайен покачал головой.

– Я знаю, что ты невиновен, и собираюсь вытащить тебя отсюда.

– Как, мужик? Мне осталось жить шестьдесят семь часов. Они сказали, чтобы я решил, что хочу на последнюю трапезу. И знаешь, О’Брайен… она не может стоить больше двадцати долларов! Мой адвокат опустил руки. Он сказал маме, что поможет с похоронами. Ну и что, на хрен, ты сделаешь, чтобы не дать штату убить меня? Скажи мне, а?

– Мне очень, очень жаль, что с тобой так вышло. Я собираюсь сделать все, что в моих силах, но исправить эту несправедливость. Если ты сможешь вспомнить хоть что-то…

– О’Брайен, я не могу думать! Не могу спать. Мужик, мне страшно. И я невиновен!

Из глаз Уильямса потекли слезы.

– Я найду убийцу, – сказал О’Брайен.

– Не пори херню! У тебя осталось шестьдесят семь часов, а потом они отравят меня. Как ты собираешься найти за это время убийцу? А? Скажи мне! У тебя ушло одиннадцать лет, чтобы выяснить, что я не виновен. Ну и что, на хрен, ты сделаешь за шестьдесят семь часов?

О’Брайен молчал.

– Скажи мне, О’Брайен! – закричал Уильямс. – Будешь так же стараться вытащить меня, как старался засадить сюда?

Он выронил трубку. По щекам текли слезы, губы дрожали, из уголка рта текла слюна. Двое охранников подхватили его и сдернули с металлического стула. Пока они тащили Уильямса назад, в камеру смертников, он продолжал кричать:

– Я любил ее! Я любил Алекс! Что ты теперь будешь делать, О’Брайен? Ответь мне!

35

В зеркале заднего вида отражались белые здания, вышки с охранниками и ощетинившийся забор тюрьмы штата Флорида. О’Брайен достал телефон и набрал справочную:

– Соедините меня, пожалуйста, с офисом генерального прокурора Флориды.

– Оставайтесь на линии.

После трех переключений О’Брайена соединили с референтом-помощником генерального прокурора.

– Чем могу помочь?

О’Брайен объяснил, зачем звонит.

– Подождите, пожалуйста.

Минута с лишним записанного на пленку обращения губернатора, и референт вновь появилась на линии.

– Генеральный прокурор Биллингсли на встрече. Затем у него совещание в правительстве. Могу я записать ваш номер?

– Время Чарли Уильямса на исходе. Если генеральный прокурор занят, соедините меня, пожалуйста, с его заместителем.

– Подождите, пожалуйста, – уже взволнованно сказала референт.

О’Брайен слушал записанное обращение губернатора, рассуждающего о своих успехах в области образования и создании рабочих мест. Потом на линии послышался мужской голос:

– Карл Ривера, чем могу вам помочь?

– Вы заместитель генерального прокурора?

– Нет, я помощник прокурора в этом офисе.

О’Брайен подавил желание вышвырнуть телефон из окна джипа.

– Я постараюсь говорить быстро и по существу.

Помощник прокурора слушал его, не прерывая. Потом сказал:

– Мистер О’Брайен, эта история трагична, как и само убийство, но подавать ходатайство вне нашей юрисдикции и полномочий. Дело исходно рассматривалось в Майами. Я предлагаю вам начать оттуда.

– Генеральная прокуратура должна первой рассматривать апелляции по делу о тягчайших преступлениях.