Водоворот. Запальник. Малак - Питер Уоттс (2001, 2010, 2013)

Все свалят на поляков, решила про себя Дора Скайлетт.

По сообщениям СМИ, польская алкогольная промышленность последнее время переживала настоящее возрождение. Регулировке ее оборот не поддавался. Кое-какие попытки предприняли в Евросоюзе, за счет очередного расширения определения «токсичных отходов». Непомерные лицензионные сборы сделали продукт нерентабельным даже для ресторанов и отелей самой Польши – и все же он выжил, неразрывно связанный с самой культурой. По медоварням курсировало порядка ста типов самогона, продававшихся с лотков в городских сквериках. Немаркированные ящики со спиртным вывозились из страны – в поисках не столь жестких законов по охране окружающей среды. Перегонные кубы стояли в каждом подвале. Даже в польской судебной системе алкоголь издревле играл видную роль – одна из средневековых форм смертной казни заключалась в опаивании осужденного брагой через трубку, до тех пор пока его кишки не лопались (ходили слухи, что подобное все еще практиковалось в глухих лесных селениях близ Люблина).

В последние два года польский контрафактный алкоголь с победой добрался до Северной Америки, и самая суровая социальная реклама, которую только смог продавить Минздрав, в красках стала расписывать последствия его употребления. Дескать, поветрие затронет даже тех, на кого вы всецело рассчитываете, в том числе примерных семьянинов, что никогда не касались никакой химии, если только та не происходила из аптеки. В один прекрасный день вы просто найдете их стопы, все еще одетые в носки и туфли, тлеющими на ковре в гостиной. Может, только обуглившиеся большеберцовые кости будут торчать из культей, да и то не факт. И вот, похоронив эти жалкие остатки, вы спуститесь в подвал, чтобы собрать инструменты почившего главы семьи и отнести на ярмарку Доброй Воли, и где-то там, за водонагревателем, куда никому не вздумается сунуть нос, найдете ЕЕ – страшную коробку с бутылками, в половине которых все еще плещется странная розоватая жидкость, вязкая, как машинное масло. Этикетки на бутылках будут пестреть словами с забавными черточками над буковками С и странными маленькими косыми перекладинами через L, непременно заканчивающимися на «-ски». И тогда вы проклянете в голос мерзких поляков и их мерзкий смертоносный самогон и воспылаете праведным гневом к несправедливости мира, позволяющего плохим вещам случаться с хорошими людьми, и такие причудливые словечки, как «плазмиды» и «горизонтальный перенос», ни за что не придут вам в голову.

На мониторе у Доры была заставка, цитата какого-то прусского короля родом из семнадцатого века: «Удачлив тот, кто никогда не знавал польского вина». Вдохновившись именно этими словами, она выиграла первую в истории премию Джеймса Хоура в области аналитических инноваций. «Удачлив, тут сомнений нет», – подумала она, вписывая адрес Флетчеров в разнарядку для ребят, что разъезжали в фургоне с невзрачным логотипом компании по доставке букетов на боку.

Следующий случай был еще проще – Мэй-Ли Бадура, путешественник, сгорел заживо в загородном доме в Гарибальди. Инциденты, связанные с санузлами, будь то ванные или туалеты, уверенно лидировали по количеству в череде самовозгораний – для них даже выделили отдельный термин-акроним для отчетности – сансамы (хотя, с легкой руки замминистра, в оборот вошло неофициальное выраженьице «кубки огня», которое, по понятным причинам, нельзя было вписать в официальные бланки). Что ж, в наши дни слишком много людей загромождают ванные ароматическими свечами, но Дора подозревала, что грубая сила естественного отбора рано или поздно существенно снизит число таких вот любителей уюта с экзотической ноткой.

Очевидно, что Бадура зажег спичку.

Подмешав в дело «протекшую емкость с зажигательной смесью» («Не так и далеко от правды», – пришла ей в голову мысль), Дора перешла к делу Греты и Роджера Янгов из Стивстона, чьи обугленные тела были найдены лежащими бок о бок в собственной постели. Никто из них не курил.