Водоворот. Запальник. Малак - Питер Уоттс (2001, 2010, 2013)

Конечно, это были только слухи, ничего более. Никто их не подтверждал и не опровергал. О них в общем никто и не говорил, кроме Элис, когда на нее опять находил приступ пустословия. И тогда Дежарден думал, что если даже это и правда – а подобные меры выходили далеко за пределы его зоны комфорта, – то какие существовали альтернативы? Пустить катастрофу на самотек, позволить ей поглотить весь мир?

Правда, по большей части он о таком вообще не думал. Слухи не имели к нему никакого отношения.

Вот только некоторые детали в потоке входящей информации начали принимать по-настоящему уродливые формы. Складывалась определенная картина, мозаика из облаков данных, новостных нитей, дрейфующих по Водовороту, обрывков сплетен, полученных через третьи руки. Все сходилось, и в голове Ахилла постепенно начал оформляться некий образ, все больше напоминавший морской пейзаж.

Присутствие Бетагемота коррелировало с почти незаметными вспышками растительной болезни, вызывающей гибель фотосинтетических пигментов. Они же, в свою очередь, совпадали с крайне интенсивными пожарами. Семьдесят два процента возгораний произошло в морских портах, в доках или на верфях. Остальные надкусили жилые территории.

Погибали люди. Очень много людей. А потом, из чистого любопытства, Дежарден сверил некрологи по профессиям, и выяснилось, что во всех пожарах погиб, по крайней мере, один морской инженер или профессиональный водолаз, или моряк.

Эта мразь сбежала не из лаборатории. Бетагемот пришел из океана.

Калифорнийское течение пикировало вдоль западного побережья Северной Америки от Аляскинского залива. Здесь оно смешивалось с Северо-Тихоокеанским течением, а к востоку от Мексики – с Северным экваториальным; те же, в свою очередь, добирались до Куросио у Японии, а в южной части Тихого – до Экваториального противотечения и Южного пассатного течения. После все дружно утыкались в течение Западных Ветров и…

«Таранная кость соединяется с берцовой, та ведет к колену, и не успеешь оглянуться, а охвачена уже вся планета».

Ахилл изучил облако данных и протер глаза.

«Как сдержать заразу, которая уже курсирует на семидесяти процентах земной поверхности?»

По-видимому, только сжечь.

Он ткнул пальцем в консоль:

– Эй, Элис.

Ее изображение появилось в верхнем левом углу:

– Я тут.

– Дай мне что-нибудь.

– Еще не могу. Данные пока не высечены в камне.

– Бальза сойдет. Хоть что-то.

– Он маленький. Двести – триста нанометров, видимо. Сильно зависит от сернистых соединений, по крайней мере, структурно. Очень простой генотип; думаю, он использует РНК и для катализа, и для репликации, а это довольно хитрый трюк. Создан для простых экосистем, что имеет смысл, если перед нами конструкт. Они же не ожидали, что он выберется из пробирки.

– Но что он делает?

– Не могу сказать. Мне вместо нормального образца прислали какие-то ошметки, Кайфолом. Поразительно, что я вообще так далеко забралась. И если спросишь, то, по моему мнению, вполне очевидно, что нам и не положено понимать назначение этой штуки.

– А это не может быть какой-то реально лютый патоген?

«Должен быть. Обязан. Если мы сжигаем людей…»

– Нет. – Голос ее казался спокойным, но настойчивым. – Не мы их сжигаем. Они.

Дежарден моргнул.

«Это я сказал?»

– Мы на одной стороне, Элис.

– О да.

– Элис…

Иногда она его раздражала. По-настоящему. Ему так хотелось крикнуть: «Идет война. И не против корпов, бюрократов или твоих воображаемых Империй Зла; мы сражаемся против целой равнодушной вселенной, которая рушится вокруг нас, а ты мне тут на мозги капаешь, потому что приходится иногда мириться с потерями?»

Но у Джовелланос было в мировоззрении слепое пятно размером с Антарктику. Иногда ее никто не мог переубедить.

– Просто ответь на вопрос, ладно? Кто-то явно думает, что эта штука чрезвычайно опасна. Может ли это быть какая-то болезнь?