Об этой любви никто не должен знать. Инесса Арманд и Владимир Ленин - Ританна Армени (2015)

Арест разлучает ее с Володей и Ваней. Их обоих помещают в местную тюрьму на Мясницкой, а ее – на Басманную, в женскую тюрьму, которая после многочисленных беспорядков была открыта и для мужчин. В этой тюрьме множество буйных, они кричат днем и ночью. «Это хуже, чем я думала, я нахожусь среди пьяниц. Всю ночь в камеры бросают этих немилосердно избитых забулдыг. Я попала из рая в ад», – пишет потрясенная Инесса. Ей страшно, она боится как заключенных, так и надсмотрщиков и не может сомкнуть глаз. И еще она волнуется за Володю: у него слабое здоровье, он болен туберкулезом, а его бросили в холодную камеру с ужасными санитарными условиями.

Того, что они принадлежат к партии социал-демократов, более умеренной и не согласной с насильственными методами социал-революционеров, недостаточно, чтобы их выпустили из тюрьмы. Царский режим, ввиду все растущих протестов, не склонен делать слишком тонкие различия. Инесса, хоть и напугана, все же не такая бедная, безграмотная и не знающая своих прав, как большинство из тех, кто вместе с ней томится на Басманной. К тому же она из влиятельной семьи Арманд, и это ее успокаивает, придает ей силы. Она твердо знает, что там, на воле Александр делает все, что может, чтобы добиться ее освобождения. В письмах, написанных мужу из тюрьмы, она его успокаивает: «Что касается твоих хлопот для моего освобождения, не волнуйся слишком: я хорошо себя чувствую, я здорова… Относительно ходатайств перед генерал-губернатором не знаю, что тебе сказать: если это обычное освобождение под залог, тогда обратись к нему, если же это “из особого уважения”, тогда лучше не надо». Ей также хорошо известно, что против нее единственная улика – найденный револьвер: это немало, но никак не указывает на участие в подрывных действиях или покушениях.

Она пишет из тюрьмы губернатору и просит перевести ее в другую тюрьму или изолировать от других заключенных. В результате ее переводят в одиночную камеру, где ей предстоит перенести то, чего она даже вообразить себе не могла: в этих условиях, худших (если это возможно), чем прежние, можно было легко повредиться психикой. Полная тишина сводит ее с ума, лишает жизненных сил. Она часами ждет хоть какого-то шума, звука шагов, голоса, но никто не открывает рта, даже надсмотрщики, согласно уставу, не имеют права разговаривать. День и ночь проходят, и между ними нет никакой разницы. Она плохо себя чувствует и снова вынуждена писать губернатору: она просит разрешить ей немного больше бывать на воздухе и иметь возможность хотя бы немного разговаривать с другими заключенными. Трудно понять, каким образом Инессе удавалось писать письма и как они доходили до адресата. Адресат все тот же: Александр. Вернувшись из путешествия на Восток, он с детьми живет в Пушкино и отсюда отвечает ей, и письма его все такие же сердечные, как будто он не осознает ее предательства. Он пишет, что сделает все возможное для ее освобождения. Она не теряет надежды, но чувствует, что силы оставляют ее. Каждый день она хватается за любую разрешенную ей деятельность, думает о детях. Она пишет Александру: «Когда я была на воле, мы с детьми мечтали о путешествии по Волге и хотели полюбоваться озерами Финляндии. Если хочешь и если у тебя есть деньги, ты мог бы осуществить эти мечты». И добавляет: «Попроси детей нарвать в лесу немного цветов и пришли мне их тем же способом, каким посылаешь письма. Мне так хочется полевых цветов». Из писем Александра она узнает о том, что делается на воле, что происходит на войне и как развивается революционная деятельность. Кровь, насилие, страдания, которые она наблюдала на улицах Москвы, наталкивают ее на горькие мысли. «Говорят, – пишет она Александру, – что поражение на войне неизбежно, и это хорошо для революции. Но как только я подумаю о голодном народе, которому предстоит заплатить за это дорогую цену, меня охватывает ужасный страх, и мне кажется, что мы устремляемся в бездну. Нам надо как можно быстрее освободиться от этого губительного ярма. Есть только один путь…»