Об этой любви никто не должен знать. Инесса Арманд и Владимир Ленин - Ританна Армени (2015)

В конце, согласно номенклатурным правилам, слово взяли «простые» женщины. Они сказали, что благодаря Арманд они примкнули к революционному движению, стали свободомыслящими, нашли свое место в обществе и политике. Однако никто не упомянул о жизни этой свободной женщины, шедшей наперекор обществу, о том, как она поменяла жизнь московской аристократки на служение революции. Никто не вспомнил, как она, будучи женой богатого текстильного промышленника, открыла школу для крестьянских девочек в Ельдигино[2]. Никто не говорил о ее деятельности в царское время: о ее работе в московском Обществе защиты проституток, о ее ссылке, о тюрьме, о ее самозабвенном труде в Обществе русских эмигрантов в Париже. Ее хоронили в образе верного борца за большевистское дело. Холодная литургия, никаких проявлений чувств: на таких похоронах допустимы лишь знамена и ритуалы Советского государства.

По решению Ленина Инессу похоронили перед Кремлевской стеной: она стала единственной иностранкой, удостоившейся такой чести, как и американец Джон Рид, автор знаменитого репортажа «Десять дней, которые потрясли мир», умерший за несколько дней до нее. На ее могиле – простая надпись: «Товарищу Инессе от В. И. Ленина» – и букет белых лилий: последний горестный дар кремлевского вождя.

«У Ленина не было детей, – рассказывает в биографии вождя революции историк Луис Фишер, – и после смерти Инессы Арманд он не любил уже никого, даже себя самого».

«С нею… – с горечью заметил кто-то, уходя с Красной площади, – умерла революция».

В парижском кафе

В первые годы двадцатого века Париж быстро разрастался. До посетителей кафе «Де Манилер» доносились отдаленные звуки работ, сопровождавшие строительство станции метро «Порт д’Орлеан». Это кафе, большое, шумное, душное и всегда многолюдное, стало любимым местом встреч русских политэмигрантов. Здесь они говорили о ситуации на родине и обменивались последними новостями.

Осенним вечером 1909 года, типичным для Парижа – дождливым, сумрачным и в то же время наполненным жизнью, – в это кафе вошла женщина и села в небольшом зале, который владелец в обмен на скромное вознаграждение уступал русским для их собраний. С нею вместе пришла ее подруга, хорошо знавшая как само кафе, так и его посетителей. А вот Инесса пришла сюда впервые.

Войдя в зал, она увидела ходящего взад-вперед человека, он что-то взволнованно рассказывал собравшимся. Он останавливался, сцепив руки, стоял, наклонив голову, и некоторое время молчал, потом оглядывал публику и продолжал говорить. Он говорил об образовании Центра эмиграции, о трудном положении русской социал-демократической партии, теряющей своих членов и сторонников, о том, что она была вынуждена принять соглашение большевиков с «ликвидаторами» – меньшевиками. Посетители зала внимательно слушали его, боясь проронить хоть слово; Инесса знала, кто этот человек, хотя никогда его прежде не видела.

Совсем недавно, будучи в Швейцарии, она прочитала его труд «Развитие капитализма в России», и он оказал на Инессу такое впечатление, что она решила бороться за дело большевиков. В этот вечер в кафе «Де Манилер» она наконец увидела того, кто сумел увлечь ее своими идеями. Это Владимир Ильич Ульянов, Ленин; ему сорок лет, и, как утверждают все русские, с которыми она встречалась, он живет одной-единственной страстью: революцией. Он одержим ею, на нее направлены все его силы. Инесса отмечает, что в его внешности нет ничего особенного, он не очень следит за одеждой, брюки длинноваты, на голове – лысина, лишь вокруг венчик рыжих волос. Но проницательные глаза его, с монгольским разрезом, недоверчиво сверлят собеседника. Он похож на русского крестьянина. Далеко ему до романтического образа революционера. Он даже не симпатичный. Неулыбчивый, он не стремится добиться одобрения собеседника. Кажется, его занимают только его собственные мысли. Но зато как он говорит! Заслушаешься!