Карта небесной сферы, или Тайный меридиан - Артуро Перес-Реверте (2000)

Кой наклонился над ним, прислушался к дыханию — в груди у него все свистело, как сотня полицейских свистков, — и тщательно обыскал. При нем был мобильный телефон, промокшая пачка сигарет и ключи от арендованной машины. Ключи и телефон Кой выбросил в море. Большой бумажник был битком набит деньгами и документами. Кой подошел к ближайшему фонарю, чтобы рассмотреть содержимое повнимательнее. Испанское удостоверение личности с фотографией на имя Орасио Кискороса Пароди, чужие визитные карточки, испанские песеты и английские фунты, две кредитки — «Виза» и «Америкен экспресс». А еще цветная ксерокопия журнальной страницы, потертая и промокшая. Чтобы не порвать, Кой развернул ее очень осторожно. Под заголовком «Наши военные водолазы дали по носу гордому Альбиону» помещалась фотография, на которой были запечатлены несколько английских морских пехотинцев с поднятыми руками, а три солдата-аргентинца наставили на них дула своих автоматов. Один из этих троих был очень невысокого роста, с лягушачьими глазами навыкате и очень узнаваемыми усами.

— Надо же, я совсем забыл. Герой Мальвинской кампании.

Документы и кредитки Кой положил обратно в бумажник, туда же сунул ксерокопию, положил деньги себе в карман и бросил бумажник на лежащего Кискороса.

— А теперь давай рассказывай.

— Мне нечего рассказывать.

— Чего хочет Палермо?.. Зачем ты здесь?

— Мне нечего…

Он не договорил, потому что Кой снова отвесил ему зуботычину, без злости, почти против воли, и теперь стоял и наблюдал, как, прикрыв лицо руками, Кискорос извивается, словно земляной червяк.

Кой никогда никого так не бил, и его удивило, что он не ощущает никакого сочувствия, хотя, конечно, ему было известно, кто именно валяется у его ног, он не мог забыть отравленного Заса на ковре, знал, какая судьба ждала женщин — таких же, как Танжер, — когда они попадали в руки унтер-офицера Кискороса и его славных товарищей. Так что может свернуть свою вырезку и засунуть себе в задницу, да поглубже.

— Скажи своему боссу, что на изумруды мне наплевать. Но если хоть дотронетесь до нее — убью.

Это прозвучало настолько естественно, даже застенчиво, что как бы и не походило на угрозу. Просто информация, без всяких эмоций. Но даже и менее внимательный собеседник понял бы, что в отношении намерений Коя информация эта более чем точна. Кискорос, подвывая, с трудом перевернулся на спину. Он нашарил свой бумажник и неловкими руками стал засовывать его в карман.

— Бешеный ты, — прошамкал он. — И ничего ты не понимаешь про сеньора Палермо и про меня… Да и про нее ничего не понимаешь.

Он умолк, сплюнул кровь и посмотрел на Коя сквозь нависшие на глаза растрепанные, мокрые и грязные волосы. Глаза лягушонка-симпатяги утратили всякую симпатичность — они горели ненавистью и жаждой мести.

— Когда настанет мой черед…

Он жутко ухмыльнулся своими разбитыми губами, но фраза, и угрожающая и гротескная одновременно, повисла недоговоренной — Кискорос зашелся в приступе кашля.

— Бешеный, — сказал он, снова сплевывая кровь.

Кой смотрел на него молча, почти с отвращением. Потом выпрямился. Ничего больше я сделать не могу, сказал он себе. Я не могу сейчас забить его насмерть, потому что у меня еще есть что терять и мне небезразлична жизнь и свобода. Тут вам не роман, не кино, а в реальной жизни существуют полицейские, судьи и все такое прочее. И нет корабля, который бы ждал меня, как капитана Блада, и взял бы курс на Карибы, где я укрылся бы на острове Тортуга, стал бы членом «Берегового братства» и, к великому расстройству англичанина, отбил бы у него двадцать беглых рабов-мятежников. В наше время «Береговое братство» переквалифицировалось, занимается жилищным строительством, а губернатор Ямайки получает по факсу приказы о розыске и выдаче тех, кто преступил закон.