Карта небесной сферы, или Тайный меридиан - Артуро Перес-Реверте (2000)

— Очень вкусные были лангусты, — продолжал Пилото, — но покупателей отпугивал цвет.

Танжер ловила каждое его слово.

— Почему? Какого все-таки цвета были их панцири?

— Как зеленый мох, ничего похожего на тот красный или бирюзовый панцирь, который обычно бывает у свежих лангустов, или на темно-зеленый панцирь американских и африканских лангустов. — Пилото слегка улыбнулся сквозь клубы дыма. — В общем, на вид они были неаппетитные… И рыбаки либо ели их сами, либо продавали вареные шейки.

— Ты помнишь это место?

— Конечно, помню. — Ее настойчивый интерес начал приводить Пилото в замешательство; сигарета давала ему возможность делать все более и более длинные паузы и посматривать на Коя. — Мыс Агуа по траверзу и вершина Хунко-Гранде около десяти градусов на норд.

— Глубина?

— Небольшая. Двадцать с чем-то метров. Обычно лангусты водятся глубже, но там всегда хоть несколько штук да было.

— Вы там ныряли?

Пилото снова взглянул на Коя. Скажи, где надо остановиться, глазами спросил Пилото. Руки Коя лежали на столе, и он чуть приподнял ладони. Сурдоперевод: не имею ни малейшего понятия.

— Тогда еще не было столько легких водолазных команд, как сейчас, — ответил все-таки Пилото. — Рыбаки забрасывали двойные сети или тралы, и если теряли их, то снасти оставались на дне.

— На дне, — эхом повторила она.

И надолго замолчала. Потом потянулась к стакану с вином, но не стала его брать — слишком сильно дрожали руки.

— Что происходит? — спросил Кой.

Он не понимал, почему она так себя ведет, почему у нее дрожат руки, почему она вдруг так заинтересовалась лангустами. В этом ресторане подавали лангустов, но они же оба видели, что взгляд ее не задержался на этой строчке меню.

Она смеялась. Как-то необычно, тихо. Смеялась сквозь зубы, с непонятным сарказмом, и кивала головой, будто ее развеселил анекдот, который она же сама и рассказала. Она поднесла руки к вискам, словно у нее вдруг заболела голова, и смотрела на бухту, где вода уже казалось темно-серой, а светлыми были лишь буруны коротких волн, вздымаемых налетавшими один за другим шквалами ветра. В сумеречном свете пасмурного неба ее глаза иссиня-темного металла смотрели удивленно. Или, пожалуй, потрясение.

— Лангусты… — шептала она. — Зеленые лангусты.

Ее трясло от смеха, но смех этот был похож на рыдание. Она опять потянулась к стакану, но на этот раз опрокинула его. Кой встревожился: надеюсь, она не сходит с ума. Надеюсь, она не свихнулась на этом деле. Вместо «Деи Глории» — да в сумасшедший дом.

Он промокнул разлитое вино салфеткой. Потом положил руку ей на плечо и почувствовал, что ее трясет.

— Успокойся, — прошептал Кой.

— Я совершенно спокойна, — ответила она. — Никогда в жизни я не была так спокойна, как сейчас.

— Да скажи, в чем дело?

Рыдания, смех — в общем, что бы это ни было, — затихли. Она снова смотрела на море. Дрожь ее больше не била, она глубоко вздохнула, потом посмотрела на Пилото со странным выражением лица и поцеловала оцепеневшего моряка в щеку. Она повернулось к Кою, ее лицо сияло улыбкой.

— В чем дело… «Деи Глория» там. Там, где зеленые лангусты.