Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри (1993)

Тяжущиеся стороны поменялись местами. Когда в залу вошла принцесса, ее поместили подле кардинала де Бисси, сидевшего теперь справа от председательствующих. Принц же Гонзаго уселся за освещенный двумя подсвечниками стол — примерно там же, где два дня назад стояло кресло его жены. Таким образом, за спиною у него была задернутая шторой потайная дверь, через которую во время первого заседания вошел горбун, а прямо перед ним — одно из окон, выходящих на кладбище Сен-Маглуар. Потайную дверь, о которой распорядители церемоний даже не подозревали, никто не охранял.

Нет нужды говорить о том, что от коммерческих новшеств, присутствие которых так оскорбляло столь благородную и просторную залу, не осталось и намека. Благодаря драпировкам и штофам на стенах никаких следов не было заметно.

Вошедший ранее своей супруги принц Гонзаго почтительно поклонился председательствующему и всему собранию. Все отметили, что его королевское высочество ответил ему весьма дружелюбным кивком.

По распоряжению регента принцессу встретил у дверей граф Тулузский, сын Людовика AlV. Сам регент сделал несколько шагов ей навстречу и поцеловал руку.

— Ваше королевское высочество не соблаговолил сегодня меня принять, — заметила принцесса.

Увидев устремленный на нее полный удивления взгляд герцога Орлеанского, она замолчала. Гонзаго уголком глаза следил за ними, одновременно делая вид, что поглощен лежащими перед ним бумагами. Среди них находился и большой конверт с тремя печатями, висевшими на шнурках.

— Ваше королевское высочество, — снова заговорила принцесса, — не соизволили также принять во внимание мое письмо.

— Какое письмо? — тихо спросил герцог Орлеанский. Взгляд принцессы Гонзаго непроизвольно обратился в сторону мужа.

— Должно быть, мое письмо перехватили… — начала она.

— Сударыня, — поспешно перебил ее регент, — еще ничего не окончено, все в таком же состоянии, как было, так что действуйте смело, руководствуясь своим достоинством и совестью. Отныне между вами и мною не может встать ничто.

Затем, повысив голос, регент, прежде чем отправиться на свое место, проговорил:

— Это большой день для вас, сударыня, и мы просили вас присутствовать здесь не только потому, что вы — супруга нашего кузена Гонзаго. Настал час отомстить за Невера: его убийца умрет.

— Ах, ваше королевское высочество! — вырвалось у принцессы. — Если б вы прочли мое письмо…

Регент повел принцессу к ее креслу.

— Я соглашусь на все, что вы ни попросите, — торопливо прошептал он. — Господа, прошу вас занять места, — добавил он уже в полный голос.

Наконец регент добрался до своего места. Президент де Ламуаньон шепнул ему на ухо несколько слов.

— Я большой любитель порядка, — ответил ему Филипп Орлеанский, — так что все будет сделано по всей форме, и я надеюсь, мы вскоре будем приветствовать истинную наследницу де Невера.

С этими словами он уселся, надел шляпу и предоставил начать заседание президенту. Президент предоставил слово господину Гонзаго. И тут случилось нечто странное. На улице дул южный ветер. Его порывы время от времени доносили жалобный звук колокола от церкви Сент-Шапель, и тогда казалось, что колокол звонит в прихожей. Снаружи доносился и смутный гул. Колокол взывал к толпе, которая уже заняла свое место на улицах. И когда Гонзаго поднялся, чтобы держать речь, колокол прозвенел так отчетливо, что на несколько секунд все невольно умолкли. На улицах толпа криками приветствовала колокольный звон.