Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри (1993)

— Эй, Пероль, — тихонько окликнул он, — все кончено? Молчание. Рукоятью шпаги принц ткнул в темное пятно, которое принял за фактотума. Рукоятка стукнула по изъеденному червями стволу высохшего кипариса.

— Никого нет, что ли? — пробормотал он. — Неужто они уехали без меня?

Ему послышалось, что кто-то сказал «Нет», но он не был уверен — под ногами у него шуршали опавшие листья. Где-то невдалеке, потом со стороны особняка послышался глухой шум. Гонзаго тихо выругался.

— Ладно, еще увидим! — воскликнул он, обходя склеп и направляясь к церкви.

Но внезапно перед ним выросла чья-то большая тень: на сей раз это было не сухое дерево. Тень держала в руке обнаженную шпагу.

— Где они? Где остальные? — спросил Гонзаго. — Где Пероль?

Шпага опустилась, указывая на подножие склепа, после чего незнакомец сказал:

— Пероль там!

Гонзаго наклонился и вскрикнул. Рука его нащупала теплую кровь.

— А Монтобер там! — продолжал незнакомец, указывая на купу кипарисов.

— Тоже убит? — прохрипел Гонзаго.

— Тоже убит.

Толкнув ногою недвижное тело, лежавшее между ним и Гонзаго, незнакомец добавил:

— А здесь Таранн… Тоже мертвый.

Гул невдалеке нарастал. Со всех сторон уже слышались приближающиеся шаги, между деревьев появились факелы.

— Выходит, Лагардер меня опередил? — скрипнув зубами, процедил Гонзаго.

Он отступил, собираясь броситься наутек, но тут позади него внезапно вспыхнувший красный луч осветил лицо Лагар-дера. Принц обернулся и увидел вынырнувших из-за угла склепа Плюмажа и Галунье с факелами в руках. Со стороны церкви тоже приближались факелы. Гонзаго в их свете узнал регента, высокопоставленных должностных лиц и вельмож, еще недавно сидевших на семейном совете.

Он услышал слова регента:

— Никто не должен выйти за пределы кладбища! Поставить везде охрану!

— Клянусь Господом, — судорожно рассмеявшись, проговорил Гонзаго, — нам оставляют турнирное поле, как во времена рыцарства. Филипп Орлеанский раз в кои-то веки вспомнил, что он — сын воина. Что ж, подождем теперь, пока явятся судьи.

Лагардер ответил: «Ладно, подождем», и тут Гонзаго сделал неожиданный предательский выпад, целя противнику в низ живота. Но находящаяся в уверенных руках шпага, словно живое существо, обладает защитным инстинктом. Клинок Лагар-дера парировал выпад и тут же сверкнул в ответном выпаде.

Ударившись в грудь Гонзаго, клинок издал металлический звон. Принц не зря надевал кольчугу. Шпага Лагардера сломалась.

Не отступив ни на пядь, шевалье ловко увернулся от удара, а его противник проскочил по инерции мимо. Одновременно Лагардер схватил шпагу Плюмажа, который протянул ее рукояткой вперед. В результате вышло так, что соперники поменялись местами. Лагардер стоял теперь спиною к двум мастерам фехтования. Гонзаго, пролетевший чуть ли не до выхода в склеп, повернулся спиной к приближавшемуся в сопровождении свиты герцогу Орлеанскому. Противники снова приготовились к схватке. Гонзаго был сильным бойцом и защищать ему приходилось лишь голову, но Лагардер, казалось, играет с ним. На втором же выпаде шпага выпала из руки Гонзаго. Он нагнулся было, чтобы ее поднять, но Лагардер наступил на клинок.

— Ах, вот вы где, шевалье! — проговорил подошедший регент.

— Ваше высочество, — отозвался Лагардер, — наши предки называли это судом Божьим. Теперь мы ни во что не веруем, однако неверие не может убить, так же как слепота не в силах погасить солнце.

Регент сказал что-то вполголоса своим министрам и советникам.

— Ничего хорошего в том не будет, — проговорил президент де Ламуаньон, — если голова принца скатится с плахи.

— Вот гробница де Невера, — заговорил Анри, — и обещанное ему мщение не за горами. Публичное покаяние свершится. Но моя рука не будет отрублена при этом топором палача.

С этими словами Лагардер поднял шпагу Гонзаго.

— Что вы делаете? — удивился регент.