То, о чем знаешь сердцем - Джесси Кирби (2015)

Я не могу честно ответить на эти вопросы. После несчастного случая с Трентом родители поддерживали меня, как могли. Были очень нежны и терпеливы. Даже приняли мою идею увидеться с реципиентами, хотя я знаю: на самом деле она вызвала у них смешанные чувства. Думаю, они считали, что все это поможет мне справиться с горечью утраты. Поэтому так старались окружить меня заботой и любовью, уделять мне больше времени. Они понимали, когда мне хотелось остаться одной или, наоборот, нужно было поговорить. И не давили на меня. Они не столько надеялись на то, что я спокойно продолжу жить дальше, сколько боялись того, что все-таки не сумею.

Поэтому я просто не могу признаться маме, что была в Шелтер-Ков в поисках человека, который получил сердце Трента.

– Извини, – говорю я. – Надо было раньше сказать. Я… Мне хотелось уехать на денек. Я просто села за руль и поехала куда глаза глядят. И оказалась на пляже.

Я замолкаю, даю маме время подумать над моими словами. Конечно, ничего хорошего в них нет: они наводят на мысль, что я до сих пор не оправилась. Что сегодня один из тех дней, когда мне совсем тяжко. Как в годовщину аварии, когда я пообщалась с родителями Трента, а потом вернулась домой и три дня не выходила из комнаты.

– Извини, пожалуйста, – повторяю я и чувствую, как слезы вновь начинают катиться по щекам.

Я плачу искренне, потому что мне действительно жаль, что из-за меня маме пришлось поволноваться, что я использовала свою боль как оправдание и что наделала много глупостей. Очень жаль.

Она внимательно изучает мое лицо, а потом шумно вздыхает:

– В страховую звонила? А в полицию?

Мотаю головой. Мама неодобрительно смотрит на меня, и я понимаю, что лимит ее сочувствия почти исчерпан.

– Почему бы тебе не подняться наверх и не привести себя в порядок? Мы можем обсудить все позже, за ужином.

Я с благодарностью обнимаю ее.

– Прости, мам.

Она без раздумий обнимает меня в ответ.

– Хорошо, Куинн. Но давай ты впредь будешь честна со мной. Если тебе нелегко, если тебе нужно уехать и побыть одной, просто скажи. Это все, что я прошу.

– Ладно, – шепчу я и прижимаюсь лбом к ее плечу. И обещаю себе, что так и будет.

После душа и ужина, к которому я так и не притронулась, я честно говорю маме, что жутко вымоталась и хочу прилечь.

В комнате тихо и душно. Я распахиваю окно и вдыхаю холодный вечерний воздух. С улицы доносится стрекотание сверчков, а в небе уже мерцает несколько звезд.

Я подхожу к туалетному столику и с опаской гляжу в зеркало. В ванной я смогла избежать встречи со своим отражением, но сейчас, когда осталась совсем одна, рассматриваю припухшую губу и торчащие из нее черные ниточки, которые выделяются на фоне бледной кожи. Вот оно, доказательство того, что сегодняшний день мне не приснился. Что я нашла Колтона Томаса и наплевала на все правила, которые сама же придумала. Что не только заговорила, но и провела с ним целый день. Дотрагиваюсь кончиками пальцев до трех швов на губе и вдруг думаю: а сколько их было у Колтона, когда ему пересадили сердце Трента? Я даже давлюсь от неожиданности этой мысли.

Скольжу взглядом по снимкам, которые прикреплены к краям зеркала. Дурашливые групповые фото с дискотек и различных поездок. Всюду мы и наши общие приятели. Люди, которых я оттолкнула, потому что не желала отпускать воспоминания. Я быстро поняла: несмотря на то что они тоже любили Трента, после его смерти их миры не застыли, как мой. Да, все эти люди сделали паузу, чтобы оплакать гибель друга, но потом снова вошли в привычный ритм жизни. Вернулись к повседневным заботам. Наделали новых снимков, обзавелись новыми планами на будущее.