Моя судьба в твоих руках - Анжела Биссел (2017)

Рамон не доставлял особого наслаждения прессе, впутываясь в скандальные истории, однако и не тратил время, стараясь совсем ускользнуть от внимания камер. Стоит увернуться от одного папарацци – и на его место прибегут еще десять. Уж лучше дать им то, что они хотят. Сверкнуть улыбкой перед объективом, обнимая за талию очередную красотку, и все желтые газетенки с голодными до сплетен читателями будут счастливы. Отказать же им – значит стать жертвой. Они станут преследовать тебя и искать скандал там, где его нет. А еще хуже – там, где и впрямь можно что-то найти. Последнее, что хотел Рамон, – это обнародовать свое прошлое, ошибки юности. Уж лучше поддерживать репутацию казановы, пускать пыль в глаза репортерам, позволяя им видеть тот образ, что создал он сам, – успешного, богатого аристократа, завидного жениха, любящего развлечения так же сильно, как и новые деловые приобретения.

– Так зачем ты созвал экстренное совещание? – спросил он Ксавьера, взяв себя в руки.

Брат повернулся, на лице его застыло мрачное выражение.

– Гектор хочет стать председателем собрания. Рамон прищурился:

– Я думал, вы с отцом эту роль предписывали Санчесу.

Санчес был самым молодым и самым активным членом совета директоров. В прошлом он был успешным руководителем, и Ксавьер убедил совет принять его в попытке влить свежую кровь в кадры компании. Его Рамон искренне уважал, в отличие от остальных членов совета – за исключением Ксавьера и отца, который ранее и был председателем. Гектор же был сущим кошмаром для корпорации – он был двоюродным братом отца и отчаянно стремился к власти, не признавая никого, кто превосходил его по статусу. Эгоист и глупец, он совершенно не годился на руководящий пост.

Рамон недоверчиво покачал головой:

– Да он никогда не получит поддержки совета.

– Он уже ее получил. – Ксавьер снова сел, и было видно, что он вот-вот взорвется от негодования: ноздри его гневно трепетали. – Он все это время работал у меня за спиной, убеждая других, что голосовать за Санчеса – это ошибка.

– Но ведь отец сможет его приструнить?

Брат посмотрел на Рамона.

– Отец уже отошел от дел. Он слишком слаб для таких драм, и ты бы не задавал сейчас этого вопроса, если бы приезжал почаще, – с жестким блеском в глазах произнес он укоряюще.

Рамона словно ударило током. Он, разумеется, знал, что у отца высокое давление, в последние два года участились приступы ангины, но, по-видимому, состояние Витторио усугубилось, и это было новостью. Рамон крепко сжал зубы: он не случайно избегал семейных встреч. Слишком много было невысказанного, постыдного. И сейчас он не позволит брату винить себя. Он всем сделал только лучше, держась на расстоянии.

– Члены совета уважают тебя, – заметил он, заставив себя вернуться к делу. – Так отвоюй их голоса.

Ксавьер напрягся и покачал головой:

– Похоже, что Гектор приготовил им увесистую морковку, и я не удивлюсь, если она будет украшена бриллиантами. Лопез, Рубен, Андерз и Рамирез всю неделю не отвечали на мои звонки.

Рамон провел большим пальцем по колючему подбородку.

– И чего ты собираешься добиться на совещании?

– Хочу устроить Гектору очную ставку, заставить его вступить в игру в открытую и вынудить всех принять чью-то сторону. Так мы будем знать, что нас ожидает.

– Мы?

– Мне нужна твоя поддержка. И не только мне – если мы по-прежнему хотим видеть Санчеса в кресле председателя. Нам нужно выступить единым фронтом, суметь бросить вызов Гектору, проверить его на прочность.

Рамон усмехнулся.

– Не понимаю, как мое присутствие что-то изменит, – сказал он, уже чувствуя, вопреки собственным словам, прилив адреналина, как всегда, когда кто-то бросал ему вызов. Помимо этого, в нем заговорило чувство долга перед семьей и желание помочь брату. Бросив взгляд на лицо Ксавьера, Рамон ощутил, что не только гнев является причиной глубоких морщин вокруг его рта. – Ты взволнован, – заметил он. – Чем?