Настоящая любовь - Тейлор Дженкинс Рейд (2016)

Единственный раз я сидела в джипе Мари в тот вечер, когда она купила его, на радостях она пригласила меня в кафе «Kimball’s Farm» поесть мороженого. Мы прихватили большой стакан шоколада для мамы и папы, и он таял, пока мы сидели на капоте ее машины и ели такое приятное в летнюю жару сливочное мороженое с фруктовым сиропом.

Мы жаловались друг другу на то, что нам приходится работать в книжном магазине, и на то, что мама всегда посыпает картошку пармезаном. Мари призналась, что курила травку. Я обещала ничего не говорить родителям. Потом она спросила меня, целовалась ли я когда-нибудь, а я отвернулась и посмотрела в другую сторону, боясь, что она прочитает ответ на моем лице.

– Это нормально, – сказала сестра. – Многие впервые поцеловались только после того, как перешли в среднюю школу. – На ней были шорты цвета хаки и темно-синяя рубашка с воротником, уголки которого застегивались на пуговицы, на ключицы каскадом спускались две тонкие золотые цепочки, скрываясь в выемке бюстгальтера. Она никогда до конца не застегивала рубашку. Расстегнутая пуговица всегда оставалась ниже, чем это было прилично.

– Да, – сказала я. – Я знаю. – Но я отметила, что она не сказала: «Я впервые поцеловалась только тогда, когда перешла в среднюю школу». Чего я, разумеется, только и хотела услышать. Меня не беспокоило, что я не похожа на кого-то. Меня беспокоило, что я не похожа на нее.

– Теперь, когда ты перейдешь в среднюю школу, все будет проще, – сказала Мари, заглатывая остатки тонких ломтиков мятного шоколада. – Поверь мне.

В тот момент я верила всему, что говорила мне сестра.

Но тот вечер был исключением в моих отношениях с сестрой, редкий момент близости между двумя людьми, которые просто сосуществовали рядом друг с другом.

Между тем начался учебный год, и я каждый день проводила в том же здании, что и Мари. Вечером, проходя мимо друг друга по коридорам нашего дома, и днем в школе мы не отступали от правил и вели себя как враги во время перемирия.

Итак, представьте мое удивление, когда, будучи ученицей девятого класса[2], однажды в субботнее весеннее утро я проснулась в восемь часов десять минут и узнала, что мне не нужно идти на работу в «Blair Books».

– Мари едет с тобой покупать новые джинсы, – сказала мама.

– Сегодня? – спросила я ее, сев на кровати и протирая глаза, соображая при этом, могу ли я еще немного поспать.

– Да, в пассаже, – добавила мама. – Любую пару, какую ты захочешь. Я положила на стойку пятьдесят долларов. Но если ты потратишь больше, то доплатишь из своих денег.

Мне были нужны новые джинсы, потому что старые прохудились. Предполагалось, что мне дарят пару новых джинсов на каждое Рождество, но я была так разборчива в своих желаниях, так нервничала, раздумывая о том, что это будут за джинсы, что мама отказалась от своей привычки. Теперь мы уже дважды ходили в пассаж и возвращались оттуда спустя час, при этом мама изо всех сил старалась скрыть свое раздражение.

Мне это было в новинку. Маме всегда хотелось быть рядом со мной, все мое детство она страстно жаждала моей компании. Но, в конце концов, я стала такой надоедливой, что ей захотелось подсунуть меня кому-нибудь другому. Тем более в субботу.

– Кто же будет работать за кассой? – спросила я. Едва эти слова сорвались с моих губ, как я об этом пожалела. Я вдруг занервничала из-за того, что все испортила. Мне следовало просто сказать: «Хорошо», и медленно удалиться, чтобы не раздражать ее.

– Мы наняли нового мальчика, его зовут Сэм, – сказала мама. – Он молодец. Ему нужна работа на неполный день.

Сэм был старшеклассником из нашей школы, который однажды зашел в наш магазин и сказал: «Могу ли я написать заявление о приеме на работу?», хотя формально мы никого не нанимали, а большинство подростков хотело работать в магазине, продававшем компакт-диски, расположенном на нашей улице. Родители незамедлительно наняли его.