Музыка ветра - Карен Уайт (2015)

– Между ними было десять лет разницы. Долгое время Кэл рос и воспитывался как единственный ребенок. Наверняка появление Гиббса стало для него своеобразным шоком. Но даже если бы разница в возрасте между ними была меньше, не знаю, насколько бы это помогло им стать близкими друг другу. Кэл… он пошел в отца. Тоже был физически выносливым и сильным. Впрочем, оба – и он и Гиббс, отличились, выступая за свои университетские футбольные команды. Оба считались звездами. Об этой стороне своей жизни вам Кэл когда-нибудь рассказывал?

Я лишь молча покачала головой, притворившись, что внимательно разглядываю розы.

– А вот Гиббс… он больше в мать, – продолжил свой рассказ мистер Уильямс. – Склонен к самоанализу, пытливый ум. Но еще до того, как работа захватила его и он ушел в нее с головой, Гиббс был отличным яхтсменом. Любил ходить под парусом, даже выступал за свою университетскую команду. Ему нравились все эти маневры на воде, когда пытаешься обмануть ветер, перехитрить его, что ли. Но сегодня у него уже нет времени для того, чтобы заниматься своим хобби. Впрочем, когда у него и у моих ребят выпадает свободная минута, они любят прокатиться под парусом на ветерке. – Мистер Уильямс издал короткий смешок. – Когда-то я обучал Кэла и Гиббса игре в шахматы. Думал, что шахматы помогут им сблизиться. Глупо, конечно! У Кэла не хватало терпения. Он всегда начинал партию ходом ладьи, которая перепрыгивала через все пешки противника, но и быстро терял ее в ходе позиционных перемещений. Иногда Гиббсу хватало всего шести ходов, чтобы поставить ему мат. А потому большая часть их совместных партий кончалась тем, что Кэл с яростью швырял шахматную доску в противоположный угол комнаты.

Что-то больно укололо меня в палец. Я пригляделась. Так и есть! Розовый шип. Я пососала подушечку пальца, почувствовав на губах горьковатый вкус крови, пахнущей медью. Сосала и вспоминала Кэла. Потом сильно прижала большой палец к ранке, чтобы остановить кровотечение.

– Надеюсь, вас не сильно обескураживают мои вопросы, – обратилась я к мистеру Уильямсу. – Уверена, вам представляется довольно странным то обстоятельство, что Кэл никогда и ничего не рассказывал мне о себе. Но я его в этом не винила. Правда! Более того, это меня вполне устраивало. Потому что давало мне возможность тоже молчать и никогда не распространяться уже о собственном прошлом.

– У вас ведь нет никого из близких, так? – обронил мистер Уильямс таким задушевным тоном, что слезы снова навернулись мне на глаза и я вынуждена было отвести взгляд в сторону, чтобы скрыть их.

– Так! – коротко ответила я и уставилась на статую святого. – А при каких обстоятельствах ушли из жизни родители Кэла и Гиббса?

Мистер Уильямс тяжело вздохнул.

– Их мать Сесилия упала с лестницы и сломала себе шею. Несчастный случай… Все случилось под самый Новый год… Она была в длинном бальном платье. По словам СиДжея, их отца, женщина, скорее всего, зацепилась подолом за каблук и запуталась в платье. Когда муж ринулся к ней на помощь, было уже поздно. Младшему сыну было на тот момент пять лет, старшему – пятнадцать. Переходный возраст… С ним всегда проблемы. А тут еще смерть матери. СиДжей умер тринадцать лет спустя. Он пил беспробудно, много курил. А потому никто особо не удивился, что в сорок шесть лет с ним случился инфаркт. Но моя жена до сих пор считает, что умер он не столько от сердечного приступа, сколько от безутешного горя. Он очень тяжело переживал гибель Сесилии.

Я молча кивнула, а про себя подумала: неужели в наши дни все еще возможно умереть от безутешного горя? К сожалению, тех куцых сведений, которые сообщил мне мистер Уильямс, было явно недостаточно для того, чтобы понять, что же побудило моего мужа уехать из родного города и никогда ничего не рассказывать мне о своем прошлом.