Музыка ветра - Карен Уайт (2015)

Лорелея стояла, скрючившись, судорожно цепляясь за край стола, будто только что проглотила какую-то гадость. Ее фарфоровая кожа стала совсем белой.

– С вами все в порядке? – спросила я у нее, растерявшись, но не делая попытки приблизиться. А что мне с ней делать? – мелькнуло в моей голове.

Какое-то время она стояла, держась за стол с закрытыми глазами. Но вот она открыла глаза и встретилась со мной взглядом. Слабая улыбка тронула ее губы.

– Это сахар дает о себе знать. Слишком много пробовала, пока готовила сладкий чай. Вот и результат.

С этими словами Лорелея повернулась ко мне спиной, выключила плиту, закрыла крышкой кастрюлю, чтобы чай остывал, и стала протирать влажной тряпкой стол. Движения ее были замедленны, как будто все делалось через силу. И только рукава пеньюара при каждом движении взлетали вверх, словно два парашютных купола, пристегнутых к рукам, напоминая экзальтированные взмахи дирижерской палочкой во время исполнения какой-нибудь пафосной симфонии.

Стараясь никак не задеть ее в столь крохотной кухоньке, я поставила кастрюльку на плиту, потом полезла в холодильник за молоком. Но как-то неловко взялась за бутылку, она выскользнула из моих рук и со страшным грохотом упала на пол. Молоко мгновенно растеклось во все стороны, образовав огромную лужу на линолеуме в черно-белую клетку, попутно забрызгав все шкафчики, плиту, меня и шелковый пеньюар Лорелеи леопардовой расцветки.

Какое-то время мы обе в оцепенении пялились на то, как растекается молочная река по полу, захватывая все новые и новые пространства возле холодильника и плиты. Почему-то мне вдруг захотелось расхохотаться. Я с трудом подавила в себе это желание, молча созерцая учиненный мною погром и не в силах проронить ни слова. Лорелея принялась лихорадочно рыться в ящиках кухонного буфета. Наконец она извлекла из одного из них стопку ветхих, выцветших от времени кухонных полотенец. Она швырнула несколько штук мне, остальные взяла сама. Не говоря ни слова, подвернула вверх полы халата, явив моему взору коротенькую ночнушку, слишком короткую, чтобы ее можно было забрызгать молоком, и начала собирать полотенцами молоко с пола.

Я присела на корточки и принялась делать то же самое. Не глядя на меня, она вдруг сказала:

– Хотели подогреть молоко, чтобы выпить и заснуть? А вот моя мама говорила, что травяной чай и теплая ванна – это лучшее средство…

Я оборвала ее на полуслове.

– Знаете что, Лорелея? Мне совсем не интересно, что там говорила ваша мама. Мне ее советы совсем ни чему, и я не собираюсь строить свою жизнь по ее рекомендациям. Я живу так, как хочу сама. Вот сейчас я переехала в Южную Каролину, займусь обустройством на новом месте. Хотя я уже хорошо представляю себе, что именно мне следует сделать в первую очередь. Простите мне мою прямоту, но я уже сыта по горло вашим внезапным визитом. Потому что, что бы вы там ни наобещали Оуэну, это всего лишь визит, и только. Причем короткий визит. Понятия не имею, что вы себе напридумывали, возникнув столь неожиданно на пороге моего дома. Неужели решили, что я приглашу вас пожить у меня?

Лорелея бросила на меня короткий взгляд и стала быстро-быстро моргать глазами. Ее длинные черные ресницы взлетали то вверх, то вниз, бросая тени на щеки, словно два веера. Наверняка и ресницы у нее тоже искусственные, подумала я. Потом она снова опустилась на корточки и сказала, не глядя на меня:

– Когда я позвонила к вам на работу, чтобы отыскать вас, ваши бывшие коллеги сообщили мне, что вам достался по наследству дом мужа в Бофорте и вы переехали туда. Сложив в уме два и два, я поняла, что муж ваш, должно быть, недавно умер. Вот я и подумала… Мы обе теперь вдовы. Вдруг у нас с вами отыщется еще что-то общее, кроме вашего отца? Да, трудно смириться с такой утратой, которую пережила каждая из нас. А вдруг мы сможем оказаться друг другу чем-то полезными? Вполне возможно, мы даже смогли бы стать друзьями… со временем.