Закон притяжения - Симона Элкелес (2010)

Я тут же думаю о Киаре. Она и правда стала для меня источником ежедневного веселья. Каждый раз, подкалывая ее, я пытаюсь заранее предугадать ее реакцию. Ее нежно-розовые губы сжимаются в тонкую линию всякий раз, как я отпускаю очередной скандальный комментарий или флиртую с другой девушкой. Что бы я ей ни говорил и сколько бы крошек от печенья ни валялось теперь у меня по всему шкафчику, я буду скучать по ней, когда она перестанет быть моим гидом.

Я пока не решил, что сделаю с ней в отместку за трюк с печеньем. Но что бы это ни было в итоге, она точно будет поражена.

– Я слышал, что Мэдисон не прочь стянуть с тебя штаны, – говорит Ник, доставая из кармана пакетик с таблетками. Он высыпает их все на стол.

– Да? – спрашиваю я. – И где ты это услышал?

– От самой Мэдисон. И знаешь что?

– Что?

– Обычно Мэдисон получает то, что захочет.

Он закидывает в рот голубую таблетку и запрокидывает голову, проглатывая ее.

8

КИАРА

– Я ДАЛЬТОНИК, – жалуется мистер Уиттэкер капризным скрипучим голосом, обмакивая кисточку для рисования в баночку с коричневой краской и проводя линию на холсте. – Это зеленый? Как я должен что-то рисовать этими красками, если они не подписаны?

На уроке рисования в Хайлэндсовском оздоровительном центре долгосрочного пребывания, чаще именуемом местным домом престарелых, никогда не бывает скучно.

Постоянный преподаватель уволилась, но поскольку я была волонтером, помогавшим на этих занятиях, я в каком-то смысле просто взяла инициативу в свои руки. Администрация центра предоставляет материалы, а я придумываю разные темы для тех, кому хочется немного порисовать после ужина в пятничный вечер.

Когда я подхожу к мистеру Уиттэкеру, пожилая дама с совершенно белыми волосами по имени Сильвия шаркающими шагами также приближается к нам.

– Он не дальтоник. – Сильвия кряхтя опускается за пустой мольберт. – Он просто уже ослеп от старости.

Мистер Уиттэкер поднимает свое худое морщинистое лицо, и я присаживаюсь возле него на корточки и подписываю краски черным маркером.

– Она просто злится, потому что я не стал танцевать с ней на празднике на прошлой неделе, – говорит он.

– Я злюсь, потому что ты вчера забыл вставить зубы перед ужином. – Она взмахивает рукой. – Сверкал своими деснами. Тоже мне Казанова, – фыркает она.

– Вот нахалка, – ворчит мистер Уиттэкер.

– В следующий раз потанцуйте с ней, – говорю я ему. – Помогите ей вспомнить молодость.

Он протягивает мне свою огрубевшую, искривленную артритом руку и жестом просит приблизить к нему лицо.

– У меня обе ноги левые. Но не говори Сильвии, она мне плешь проест.

– Разве здесь нет танцевальных занятий? – спрашиваю я его шепотом, достаточно громким, чтобы он расслышал меня, но остальные – нет.

– Я едва хожу. Не быть мне Фредом Астером. Но если бы ты вела уроки танцев вместо этой старой летучей мыши Фриды Фитцгиббонс, я бы точно начал ходить на них. – Он играет своими кустистыми седыми бровями и шлепает меня по заднице.

Я шутливо грожу пальцем.

– Вам никто не говорил, что это сексуальное домогательство? – поддразниваю его я.

– Я старый развратник, милая. В дни моей молодости о таких вещах, как сексуальное домогательство, и не слыхивали, и девушки спокойно позволяли нам, паренькам, покупать им содовую, открывать перед ними дверь… и пощипывать их за попки.

– Я позволяю молодым людям открывать для меня двери, если они не ждут от меня никаких ответных услуг. Но вот от щипков за зад я бы с радостью отказалась.

Он прогоняет меня.

– Эх, вот все вы, девушки, сегодня такие… вам не угодишь.

– Не слушай его, Киара, – говорит Сильвия, подзывая меня к себе. – Тебе нужен хороший юноша… настоящий джентльмен.

– Таких не бывает, – говорит Милдред, сидящая рядом с ней.