Закон притяжения - Симона Элкелес (2010)

– Ты и правда делаешь крутейший салат, – признает он, добавляя его в свой список. – О’кей, теперь к последней части – твоя физическая привлекательность. – Он оглядывает меня с ног до головы, словно оценивая.

Я издаю стон, гадая, когда это унижение наконец закончится.

– Я чувствую себя коровой, которую собираются продать на аукционе.

– Да, да, как бы то ни было. У тебя безупречная кожа и дерзкий курносый нос, который отлично сочетается с твоими сиськами. Не будь я геем…

– Фу-у! – Я скидываю его руку с листа бумаги. – Так, можешь, пожалуйста, не произносить и не писать это слово?

Он убирает с глаз свои длинные волосы.

– Какое? Сиськи?

– Именно. Просто говори «груди», пожалуйста. Слово на «с» какое-то уж слишком… вульгарное.

Так фыркает и закатывает глаза.

– О’кей, дерзкие… груди. – Он издает смешок, его это явно позабавило. – Извини, Киара, но это звучит как что-то, что ты собираешься приготовить на гриле или заказать в ресторане. – Он притворяется, что моя тетрадка – это меню, и, пародируя английский акцент, зачитывает: – Да, официант, мне, пожалуйста, дерзкие куриные грудки барбекю и коул-слоу на гарнир.

Я швыряю Талисманчика, своего большого синего плюшевого медведя, Таку в голову.

– Назови их бюстом, и проехали.

Талисманчик отскакивает от него и приземляется на пол. Мой лучший друг и глазом не моргнул.

– Дерзкие сиськи вычеркиваем. Дерзкие груди – тоже. – Он нарочито тщательно черкает на листке. – Заменяем на дерзкий бюст. – Он продолжает записывать каждое свое слово. – Длинные ноги, длинные ресницы. – Он бросает взгляд на мои руки и морщит нос. – Без обид, но тебе не помешает сделать маникюр.

– Это все?

– Не знаю. В голову больше ничего не приходит?

Я качаю головой.

– О’кей, теперь, когда мы знаем, насколько ты прекрасна, нам нужно составить список качеств, которыми должен обладать твой парень. Мы запишем их справа. Начнем с характера. «Я хочу парня, который…»

– Я хочу парня, который уверен в себе. Очень уверен в себе.

– Хорошо, – одобряет Так, записывая.

– Такого, который хорошо бы ко мне относился.

Так записывает.

– Отличный парень.

– Умного, – добавляю я.

– Опытного или ботаника?

– Можно два в одном? – спрашиваю я, не зная, правильный ли это ответ.

Он треплет меня по голове, словно я маленький ребенок.

– Отлично. Переходим к навыкам. – Он шикает на меня, когда я пытаюсь высказать свои соображения по этому пункту. – Что ж, ладно. Эту часть я заполню за тебя сам. Ты хочешь такого парня, который умел бы то же, что и ты, ну и еще немного. Кого-то, кто любит спорт, кто сможет по крайней мере оценить твое увлечение починкой этой твоей дурацкой старой тачки и…

– Черт. – Я спрыгиваю с кровати. – Чуть не забыла. Мне нужно в город забрать кое-что из автомастерской.

– Только не говори, что это плюшевые игральные кости, которые ты хочешь прицепить на свое зеркало заднего вида.

– Это не плюшевые игральные кости. Это радиоприемник. Винтажный.

– О, славненько! Винтажный, прямо как твоя машина! – саркастично передразнивает Так, пару раз хлопая в ладоши в притворном энтузиазме.

Я закатываю глаза.

– Хочешь со мной?

– Нет. – Он закрывает мою тетрадь и засовывает ее обратно в стол. – Последнее, чем я хочу сейчас заниматься, – это ошиваться рядом, пока ты разговариваешь о машинах с людьми, которым тоже не все равно.

После того как я забрасываю Така домой, я еду пятнадцать минут до автомастерской МакКоннелла. Паркую машину перед входом и нахожу Алекса, одного из механиков, который стоит, склонившись над двигателем «Фольксвагена-жука». Алекс был одним из студентов моего отца. Как-то в прошлом году после очередного семинара папа узнал, что он работает в мастерской. Он рассказал Алексу о «Монте-Карло» 1972 года, которую я собирала по кусочкам, и с тех самых пор он помогал мне в поисках запчастей.