Палач. Да прольется кровь - Андреа Жапп (2012)

Около получаса они ехали в полном молчании. Ардуин прислушивался к звукам леса, к звукам, которые могли таить в себе угрозу даже для двоих вооруженных мужчин, не новичков в обращении с оружием и полных решимости дорого продать свою жизнь. Птицы щебетали в холодном воздухе, шорох ветвей выдавал бегство мелких животных, вспугнутых их приближением. Если б какие-нибудь разбойники устроили засаду, их выдала бы полная тишина. Вздохнув, Ардуин повернул голову к мессиру де Тизану и спросил:

– Что вам рассказал доктор Мешо, если спросить об этом не будет неделикатностью с моей стороны?

– Напротив. Он обследовал мою дорогую Анриетту вместе с другим эскулапом, сведущим в искусстве разбирать симптомы смерти.

– Мне он говорил о нем то же самое, – рассудительно заметил Ардуин.

– Анриетта, по крайней мере, не стала жертвой насилия. Хоть от этого мучения она была избавлена. Скверное, но все же утешение. Что сильная вера побудила ее заниматься самобичеванием… У нее вся спина была изодрана, множество шрамов от плети, уже заживших, и свежие ссадины. Она носила власяницу под платьем. Большой кровоподтек на виске; эскулап не смог точно сказать, является он результатом падения или произошедшего с ней несчастья. Его цвет говорит о том, что он появился совсем недавно, незадолго до смерти. А кроме всего прочего, она была в прекрасной форме, очень мускулистой для представительницы слабого пола.

– Была ли она избита перед смертью?

– Такова одна из гипотез. Этот Фовель настаивает на ней, но без абсолютной уверенности. На спине есть совсем свежие царапины. Анриетта выехала собирать пожертвования четырьмя днями раньше. В путешествии не занимаются самобичеванием, тем более когда ночуют у почти незнакомых людей.

– Это верно, – согласился мэтр Высокое Правосудие.

– А если убийца действительно бил ее перед тем, как задушить? Такова одна из теорий Фовеля. И потом, веревка, которая послужила орудием преступления…

– То есть?

– Когда ее нашли, веревка была под воротником платья и за головным убором. Фовель очень скрупулезно подошел к этому. Если б Анриетту задушили через одежду, на шее не было бы таких длинных полос стертой кожи, причем совсем недавних.

– Боже милосердный! – выдохнул мэтр де Мортань. – Значит, этот эскулап настаивает, что она была… раздета, задушена, а потом снова одета?

– Он ни на чем не настаивает. Он решительно утверждает, что это было именно убийство, о чем говорит след от веревки, расположенный слишком низко, чтобы можно было сделать вывод, что ее повесили или что это было самоубийство, которое хотели скрыть, чтобы избежать скандала. К тому же обнаружена еще одна отметина, гораздо выше, почти под самым подбородком. Фовель уверен, что веревка была сжата вокруг шеи моей дочери под одеждой. Он отказывается говорить об этом более подробно по той причине, что у него нет возможности провести более детальное обследование. Также он утверждает, что нападение было произведено спереди, а вовсе не со спины, как об этом говорят в аббатстве.

– Почему он сделал такой вывод?

– Потому что следы от веревки прерываются на ее гортани – там, где рука убийцы натягивала веревку, – а также из-за повреждения на виске.

– Это не мог быть какой-нибудь трусливый грабитель? Но зачем было ее раздевать, если не для того, чтобы совершить насилие? – возразил Ардуин.

– Унизить ее перед тем, чтобы убить? Сразу после рождения Анриетту благословили феи[119], склонившиеся над ее колыбелью. Она была умной, набожной, очаровательной, обладала неиссякаемой энергией. У нее имелся только один недостаток: ей не хватало снисходительности к тем, кто, по ее мнению, не прилагал достаточно усилий, чтобы стать лучше.

– Гордячка, – сделал для себя вывод Ардуин, лишь покачав головой.

Мессир де Тизан тем временем продолжал: