Смерть настигла его не так давно, но падальщики уже успели обгрызть драконью плоть. Тем самым белым пятном, которое я заметила издали, оказался череп. Он усмехался, прикрытый лишь остатками грубой шкуры на драконьем лбу. Кое-где еще виднелись чешуйки, грязно-серые с бронзовым – достаточно распространенный среди местной горной породы окрас. Шея выгнута в предсмертной агонии, крылья опали, как рухнувшие шатры. От туловища остался реберный остов, кишащий муравьями и мухами. В нос ударила едкая вонь, и я сдвинулась к наветренной стороне, что, впрочем, мне не помогло.

И это зрелище одновременно и влекло меня к себе, и отталкивало.

Дракон наверняка был молод – двух- или трехлетка, – судя по размерам и остатку гребня. Я не могла понять, самец передо мной или самка, но был бы этот зверь нашим – его давным-давно обучили бы ходить под седлом. Возможно, он даже созрел бы для размножения, найдись для него пара.

Да, любой дикий дракон не может похвастаться здоровьем, как наши особи, получающие особый корм, однако этот, похоже, был крепким и сообразительным. Видимо, здесь, на воле, он получил серьезную травму, оказался на грани истощения и умер – хотя природных врагов, за исключением своих же собратьев и людей, у него не было…

Раз в два-три года нам начинал досаждать какой-нибудь дикарь, и отцу с Томаном приходилось его убивать. А потом мы срезали с туши шкуру и мясо, кости и сухожилия. Мы никогда не бросили бы дракона гнить посреди леса.

В левую заднюю лапу впивались шипы петли. Вероятно, зверя пытались не убить, а поймать. Но он освободился и, добравшись сюда, истек кровью.

Браконьеры. Надо сообщить отцу.

Я присела на корточки и заглянула в пустые глазницы.

– Бедняга, – произнесла я. – Как бы мне хотелось увидеть тебя живым. А может, я тебя однажды и видела… может, мы с Дарианом прежде наблюдали за тобой с холма.

Это было уже чересчур: искалеченный Френ, известия от Дариана, Летний дракон. Я не знала, смеяться мне или плакать. Но внезапно до меня дошли слова Дариана: «Я получу дракона». Почему он так решил?

Летний дракон означает, что грядут перемены. Так сказал Дариан. А если мы повстречали дракона вдвоем, то перемены наверняка затронут нас обоих.

Я получу дракона. Может, и я тоже.

Вскочив, я побежала сквозь заросли. Вся в царапинах и синяках, я, наконец, опять вскарабкалась на вершину холма и залезла на груду камней – на всякий случай, чтобы последний раз бросить взгляд назад. И не зря.

Вдали, на высоком пике сидел Гетиг, Летний дракон, раскинувший крылья – то ли грел их под лучами солнца, то ли подставлял прохладному ветерку. Вдруг он сорвался с места и, резко опустив огромные крылья, поймал восходящий поток воздуха, взмахнув ими вновь, он развернулся и исчез за цепочкой скал. Я смотрела ему вслед еще несколько мгновений, но Гетиг так и не появился перед моими глазами.

Я поежилась. Несмотря на жаркий день, мне стало зябко.

И я помчалась домой, хоть мне и казалось, что ноги вот-вот откажут.

4

Двор пустовал. Помощники из числа деревенских ушли. По загону ползли длинные тени – солнце коснулось горных вершин на западе. Было поздно, и мне грозил очередной выговор. Но куда же все подевались?.. Здесь по-прежнему должна была кипеть жизнь, хоть драконята и готовились к своей последней ночи в гнездовье. От царящей вокруг тишины у меня по коже пробежали мурашки.

Под громадными раздвижными дверями драконятни мигнул огонек фонаря. Там кто-то есть! Я направилась к двери для людей, расположенной на противоположном конце постройки.

Ворота, выходящие к обрыву, тоже оказались закрыты, а гнезда – заполнены. Когда я вошла, три самки и Одакс повернули голову в мою сторону. Шуджи и Ранну отсутствовали, как отец и Томан. Зато у дальнего гнезда обнаружилась Джем: ее метла тихонько и ритмично шелестела по полу, усыпляя детенышей.