В его серьезных глазах я вижу желание и много темных тайн. Он берет в ладони мое лицо и целует меня в губы. Мы падаем в постель, он ложится на меня, сквозь ткань боксерских трусов я чувствую его эрекцию. Он хочет меня, но тут в моей памяти всплывают его недавние слова, сказанные о его матери. Сказанное преследует меня, обрушивается на мое либидо как ведро холодной воды. Я не могу заниматься с ним любовью. Пока не могу.

– Кристиан… Стоп. Я не могу, – шепчу я возле его губ и упираюсь руками в его плечи.

– Что? Что такое? – бормочет он, покрывает поцелуями мою шею, легко проводит кончиком языка по горлу. Ой!

– Нет, пожалуйста! Сейчас я не могу, не могу. Мне нужно время, пожалуйста.

– Ну, Ана, не накручивай лишнего, – шепчет он и ласкает мою мочку уха.

– Ах!.. – Я чувствую жар внутри живота, мое тело выгибается, предавая меня. Это так непонятно.

– Ана, я тот же, что и прежде. Я люблю тебя, ты мне нужна. Погладь меня, пожалуйста. – Он трется о мою щеку кончиком носа, и его спокойная, искренняя мольба трогает меня, я таю.

«Погладить его. Он просит гладить его, когда мы занимаемся любовью. О господи…»

Он глядит на меня сверху вниз, и в полусвете ночника я понимаю, что он ждет моего решения и что он зачарован мной.

Я нерешительно кладу руку на мягкие волосы на его груди. Он охает и закрывает глаза, словно от боли, но на этот раз я не отдергиваю руку. Я направляю ее кверху, к плечам, и чувствую, как по его телу пробегает дрожь. Он стонет, а я прижимаю его к себе и кладу обе руки на его спину, туда, где прежде еще ни разу не дотрагивалась, – на лопатки Кристиана. Его сдавленный стон возбуждает меня.

Он утыкается лицом в мою шею, целует, подсасывает, покусывает мою кожу, скользит носом по моему подбородку, целует меня; его язык хозяйничает у меня во рту, его руки снова гладят мое тело. Его губы движутся вниз… вниз… к моей груди, оставляя дорожку поцелуев, а мои руки по-прежнему лежат на его плечах и спине, наслаждаясь его упругими и гибкими мышцами, его эластичной кожей, все еще влажной от ночного кошмара. Он берет губами мой сосок, сжимает и тянет его, и сосок набухает, отзываясь на восхитительные движения.

Я испускаю стон и провожу ногтями по его спине. Он охает, сдавленно стонет.

– Ох, Ана! – издает он то ли стон, то ли крик.

Этот звук трогает мое сердце и отзывается глубоко внутри, сжимая все мышцы в моем животе. Что я могу с ним делать! Я тяжело дышу, почти так же тяжело, как Кристиан.

Его ладонь ползет вниз по моему животу, к моему лону – и вот его пальцы уже на моем клиторе, потом внутри меня. Под мои стоны он двигает ими там по кругу, а я поднимаю бедра, отвечая на его ласку.

– Ана, – шепчет он. Потом внезапно отпускает меня, садится, снимает трусы и наклоняется к столику, чтобы взять пакетик. Его глаза пылают серым огнем. Он протягивает мне презерватив. – Ты хочешь этого? Можешь отказаться. Ты всегда можешь отказаться. – Кристиан, не позволяй мне думать. Я хочу тебя.

Я рву пакетик зубами, он стоит на коленях между моих ляжек, и я надеваю на него презерватив дрожащими пальцами.

– Помягче, Ана, – говорит он. – Иначе ты лишишь меня мужского достоинства.

Я удивляюсь тому, что я могу делать с этим мужчиной своими прикосновениями. Он ложится на меня, и вот все мои сомнения уже заперты в темных глубинах моей психики. Я отравлена этим мужчиной, моим мужчиной, моим любимым. Внезапно он переворачивается, и я уже сижу на нем. Ого!

– Ты – возьми меня, – бормочет он, а глаза его горят.