Дикие лошади. У любой истории есть начало - Джаннетт Уоллс (2009)

Из всех детей мама чувствовала самую сильную связь с Хелен, унаследовавшей мамину нежную конституцию, руки и ноги которой были такими же миниатюрными, как у нее самой. Иногда они читали друг другу стихи, а полуденный зной проводили вместе в мамином шезлонге. Мама была очень близка с Хелен, что нисколько не мешало ей души не чаять в своем единственном сыне Бастере, которого она считала будущим всей нашей семьи. Бастер был шустрым мальчишкой с неотразимой улыбкой, и возможно, в качестве компенсации судьбы за папины речевые проблемы и сложности Бастер говорил так быстро, словно строчил из пулемета, и мог уболтать и уговорить кого угодно в округе. Мама шутила, что Бастер может уговорить луну спуститься с неба. Она постоянно повторяла Бастеру, что он может добиться многого и стать кем пожелает: железнодорожным магнатом, владельцем огромного ранчо или губернатором штата Техас.

Мама не очень хорошо представляла себе, чего в жизни смогу добиться я. Она боялась, что я не найду себе мужа, потому что я не вела себя так, как подобает истинной леди. У меня были немного кривые ноги. Мама считала, что все это потому, что я слишком много езжу верхом. Кроме этого ее смущало то, что мои передние зубы сильно выступали вперед. Мама купила мне красный шелковый веер, чтобы я могла прикрывать им рот. Каждый раз, когда я чересчур громко смеялась или широко улыбалась, мама строго произносила: «Лили, дорогая, веер».

Мама была не самым практичным человеком на этом свете, поэтому в самом раннем возрасте я поняла, что важно уметь делать дела и доводить их до конца. Такой настрой очень сильно удивлял и трогал маму, которая хотя и придерживалась мнения о том, что я не веду себя как истинная леди, все же считала, что на меня можно положиться. «Никогда в жизни не встречала такой находчивой и сообразительной девочки, – говорила мама, – хотя, если честно, я даже не знаю, хорошо это или плохо».

Мама считала, что женщины не должны браться за мужскую работу, а оставлять ее мужчинам, которые, занимаясь этой работой, проявляют и развивают свою мужественность. Все это было бы очень хорошо, если бы в семье был сильный мужчина, который взял бы на себя всю тяжелую мужскую работу. Однако папа был хромой, Бастер – мастером уверток и отговорок, а Апачи постоянно исчезал именно тогда, когда надо было что-то сделать. Получалось, что мне приходилось следить за тем, чтобы все в доме и на ранчо работало и функционировало. Даже если все мы работали вместе, дел оставалось невпроворот. Я любила наше ранчо, хотя иногда мне казалось, что не мы им владеем, а оно нами.

Мы слышали об электрификации больших городов на востоке страны, в которых было так много электрических лампочек, что на улицах оставалось светло даже после захода солнца. Однако в Техасе еще мало где было электричество, поэтому все приходилось делать как в старину: разогревать на плите утюг, чтобы погладить мамины блузки, варить поташ и щелочь в чанах на огне, чтобы сделать мыло, насосом вручную качать воду, чтобы помыть посуду, а потом вынести грязную воду и полить ей овощи, растущие в огороде.

Мы слышали, что в богатых домах на востоке проводят воду и канализацию, но ни у кого в западном Техасе подобных удобств не было и в помине, да и большинство местных жителей, включая маму и папу, считали идею установки туалета внутри дома абсурдной и даже отталкивающей. «Скажите, ради бога, кому сдался нужник в самом доме?» – задавался риторическим вопросом папа.