Руки мыл? Родительский опыт великих психологов - Дэвид Коэн (2017)

Вскоре после смерти Рубена я случайно встретил Майкла, сына Ганса Айзенка, психолога, который посвятил много работ интеллекту и личности и снискал неоднозначную славу. Майкл проявил сердечное участие. Он сказал мне: если бы один из его сыновей умер, это «вывернуло бы меня наизнанку». Фраза, которую я запомнил.

Данная книга неизбежно затрагивает этические вопросы. Допустимо ли изучать собственных детей, по малолетству не имеющих выбора? Насколько объективным может быть психолог в этом случае? Не будет ли такой ребенок, когда вырастет, чувствовать, что его использовали? Рубен иногда сетовал, что я не имел права включать наблюдения за его младенчеством и детством в свою книгу «Развитие игры» (The Development of Play). Он был недоволен, хотя это не испортило наших отношений.

Идею написать эту книгу я вынашивал 20 лет. Впервые она посетила меня в 1996 г. в Лиссабоне, когда я встретил троих детей Жана Пиаже на конференции, посвященной столетию со дня его рождения. Пиаже был самым авторитетным детским психологом XX в., и его теории в большой степени основывались на наблюдениях за собственными детьми, которые он вел вместе с женой Валентиной Шатене. Кроме того, я брал интервью у двоих детей Уотсона, у Мелитты Шмидеберг – дочери Мелани Кляйн, Деборы Скиннер-Бузан и Эдриана Лэйнга. С Дэном Споком я разговаривал по телефону, так же как и с сэром Ричардом Боулби, который, правда, отказался обсуждать своего отца. Последняя секретарша Анны Фрейд Джина Ле Бон в интервью рассказала о глубокой любви Анны к своему отцу. «Врач, исцели себя» – хороший девиз. Так же как «Психолог, познай себя». Гёте произнес знаменитые слова: «Если бы я познал себя, я бы в страхе убежал». Очень странно, что он был любимым писателем Фрейда, поскольку единственная цель психоанализа – позволить нам разобраться в самих себе.

Ветхозаветный Авраам и его нож

Мы очень мало знаем о том, как античные и средневековые мыслители смотрели на важнейшую задачу человека – воспитание детей, но некоторые известные сюжеты из Ветхого Завета затрагивают отношения отцов и детей. Повинуясь Божьей воле, Авраам готов был принести в жертву своего сына Исаака. Когда пророк уложил Исаака на горе и наточил нож для детоубийства, Бог смилостивился и – вуаля: позволил заколоть агнца вместо отрока. Комментаторы обычно упускают из виду тот факт, что жертвенную овцу обычно посыпали приправами со сладким запахом, «приятным Богу», так что можно предположить, что Авраам не отказался бы посолить и поперчить сына до или после убийства. Исаак, похоже, не держал зла на родителя. «Конечно, папа, я понимаю – Бог прежде всего», – наверно, думал он, спускаясь вместе с отцом с горы к родным шатрам.

Сын Исаака Иаков, напротив, был предан своему ребенку и, скорее всего, посоветовал бы Господу Богу убираться назад на Небеса, если бы Он посмел требовать у него хоть волос с головы Иосифа. Любовь Иакова к младшему сыну вызывала кипучую ревность братьев Иосифа. Удивительного плаща снов[2] у них не было, поэтому они продали отцовского баловня в рабство египтянам. Однако это обстоятельство послужило для Иосифа толчком к удивительному карьерному взлету – он получил возможность толковать сны фараона, то есть по сути стал первым психоаналитиком. Затем он возвысился до положения великого визиря. Насколько я могу судить, Иосиф стал единственным «психологом», который достиг вершин политической власти.

Пятая заповедь гласит: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле». А почитать свое дитя? Об этом Господь, похоже, не подумал. Всевышний был слишком поглощен ролью отца всего сущего, чтобы заботиться о нуждах детей. Он, конечно, не просто наказывал израильтян, но отчитывал их за предрасположенность к греху, почитание ложных богов и вообще склонность заблуждаться. Будучи евреем, хочу заметить: ничего удивительного, что иудеи обладают обостренным чувством вины.